Наш современник Вильям Шекспир   ::   Козинцев Григорий

Рецензии, пачка фотографий, позы, редко одушевленные внутренней жизнью (фотограф возился со светом, снимал с выдержкой да ещепосле спектакля). И все же Михоэлс счастливее многих своих товарищей по профессии: остались тышлеровские рисунки. И поэтому остался в какой-то мере и его образ короля Лира.

Первые наметки - традиционный властитель Британии, огромная борода, патетический жест. Серия совсем иных набросков: Лир и шут, Лир и Корделия. В отношениях образов находится главное: мудрость, за которую заплачено жизнью. Таким, как на этих рисунках, Лир и появлялся на сцене Госета. Открывался занавес - древний мир пьесы, самый ее глубокий слой, оживал в декорациях: деревянные скульптуры казались при свете прожекторов изваяниями из желтоватой слоновой кости, на них покоился ларь, слуги баграми раскрывали створки крышки, собирались придворные, входили сестры-наследницы. Все это после декорации не казалось удивительным или же сильно выраженным - ни поступь актеров, ни планировки режиссера...

Но вот из-за занавеса появлялось лицо Лира. Плоский профиль, выпяченная нижняя губа и поразительный, надолго запоминающийся взгляд: древняя, горькая мудрость старого человека, смотрящего на жизнь, познающего мир. Михоэлс любил вспоминать, что в Библии слово "познать" значило и открыть связь вещей, и стать близким женщине: речь шла о величайшей страсти, поглощающей человека.

Михоэлс открывал своим исполнением мифологический слой трагедии.