Настя   ::   Сорокин Владимир Георгиевич

Саблина сошла с аллеи, двинулась вдоль забора, приоткрыла калитку и проскользнула в Старый сад. Яблони и сливы окружили ее стройную бархатную фигуру. Она двигалась, шурша платьем о траву, трогая рукой влажные ветки. Остановилась. Выдохнула со стоном. Покачала головой, устало рассмеялась. Наклонилась, подняла платье, спустила панталоны и присела на корточках. Раздался прерывистый звук выпускаемых газов. - Господи, какая я обжора: - простонала она. Неслышное падение теплого кала, нарастающий слабый запах, сочный звук. Саблина выпрямилась, подтягивая панталоны. Поправила платье. Отошла. Постояла, взявшись руками за ветку сливы. Вздохнула, поднялась на цыпочках. Повернулась и пошла к дому.

Ночь истекла. Серо-розовое небо, пыльца росы на застывших листьях, беззвучная вспышка за лесом: желтая спица луча вонзилась в глаз сороки, дремлющей на позолоченном кресте храма. Сорока шире открыла глаза: солнце засверкало в них. Встрепенувшись, сорока взмахнула крыльями, раскрыла клюв и застыла. Перья на ее шее встали дыбом. Щелкнув клювом, она покосилась на купол, переступила черными когтистыми лапами, оттолкнулась от граненой перекладины и спланировала вниз: кладбище, луг, сад. В сияющем глазу сороки текла холодная зелень. Вдруг мелькнуло теплое пятно: сорока спикировала, села на спинку садовой скамейки. Кал лежал на траве. Сорока глянула на него, вспорхнула, села рядом с калом, подошла. В маслянистой, шоколадно-шагреневой куче блестела черная жемчужина. Сорока присела: кал смотрел на нее единственным глазом.