Тринадцатая ночь   ::   Гордон Алан

— Правильно ли будет, если я предположу, что вы один из «совершенных», из еретиков-катаров?

Он тихо рассмеялся.

— Нет, друг мой, я один из порочных. Кстати, зовут меня Иосифом.

— А я Октавий из Аугсбурга. Простите, я не собирался шутить на ваш счет. Но вы из катаров?

— Как только нас не называют: катары и патариане, богомилы и проклятые манихеи! В общем, каких только прозвищ для нас не выдумывают, перед тем как разжечь погребальный костер. А сжигают нас, потому что им кажется, что таким образом не проливается кровь. Видел я эти сожжения. Ничего подобного.

— А как вы сами называете себя?

— Благостными людьми. Если подумать, то это название так же неоправданно, как и все остальные. Но оно хотя бы обеспечивает нас стремлением к благости. Кстати, вы случайно не захватили с собой еды, которой могли бы поделиться?

Я порылся в седельных сумках.

— Немного хлеба и сыра, если хотите.

Он отрицательно качнул головой:

— Сыр мы не употребляем. Не едим ничего связанного с коитусом, то бишь совокуплением. Но меня очень порадовал бы кусок хлеба.

Я отдал ему весь хлеб, и он, благодарно поклонившись, начал жадно поглощать его.

— Несведущие говорят, что мы живем за счет небесных даров. Но правда в том, что зимой мы полагаемся лишь на милостыню.

— А где ваши единоверцы?

Иосиф пожал плечами.

— Разбежались, надо полагать. Мы жили здесь с позволения герцога, а когда он умер, нас перестали подкармливать.