Неизвестные солдаты кн.3, 4   ::   Успенский Владимир Дмитриевич

– Да, командыр. Привык я к армии. Самое место мое тут!

– А я не привык?! – сорвался вдруг Дьяконский и сразу умолк, устыдившись своей вспышки.

Гафиуллин долго молчал, опустив бритую голову. Потом повернул к Дьяконскому плоское свое лицо с узкими разрезами черных глаз, сказал взволнованно, с придыханием, словно запалившись от бега:

– Ты мне брат, командыр. Ты мне самый дорогой старший брат, командыр. Я к тебе прирос – не знаю, как без тебя. Ты поезжай, ищи, где жить будешь. А я за тобой следом поеду. Не надо мне никаких курсов, ничего не надо. Хорошо будет – вместе смеяться будем. Худо будет – вместе горевать будем.

– Оставь, старшина, – поморщился Виктор. – Не нужно мне жертв!

– Каких жертв? Ты зачем так говоришь, командыр! – в голосе Гафиуллина звенела обида. – Ты мне скажи: руку отдай! Я отдам и рад буду!

– Ну, ладно, ладно, – скупо заулыбался Дьяконский. – Я верю тебе, старшина. В дружбу твою верю. И вот честное слово: если будет мне очень трудно, обращусь только к тебе. Но ты оставайся, ты служи. Твое место здесь. И не возражай сейчас мне! Это последнее мое приказание!

* * *



Отпуск генерал-лейтенанту Порошину дали сразу на два месяца. Надо было устроить свои личные дела и хорошенько отдохнуть.

В Москве Прохор Севастьянович и Ольга прожили всего три дня. Сходили в Большой театр, побродили по Красной площади и по улице Горького.