Некрещеный поп   ::   Лесков Николай Семенович

И все пристает, все пристает с этим; а та долго молчит - ничего не отвечает и потом опять отзовется:

- Да провались ты совсем, - кто такой привязался; говорю тебе, мой муж дома, со мною рядом обнявшись лежит, - вот он.

- Это тебе, Христя, може показывается?

- Эге! спасиби тебе на том! Що же, хиба я така дурна, чи совсем нечувствительна, що ни в чем толку не знаю? Нет, мне это лучше знать, що показывается, а що не показывается. Вот он, вот мой чоловик, у меня совсем близенько... вот я его и перекрещу: господи Иисусе, а вот и поцелую: и обниму и опять поцелую... Так добре нам вместе, а ты, недобрый потаскун, иди себе сам до своей жинки - не мешай нам спать и целоваться. Добра ничь - иди с богом.

"Фу ты, сто чертов твоему батькови: что это за притча! - пожимая плечами, рассуждал Керасенко. - Чего доброго, я, перелезши через тын, не обознался ли хатою. Только нет: это моя хата".

Он отошел на другую сторону широкой деревенской улицы и стал считать от колодца с высоким журавлем.

- Первая, вторая, третья, пятая, седьмая, девятая... Вот это и есть моя девятая.

Пришел: опять стучит, опять зовет, и опять та же история: нет-нет отзовется женский голос, и все раз от раза с большим неудовольствием и все в одном и том же смысле:

- Иди прочь: мой муж со мною.

А голос Христа - несомненно ее голос.

- А ну, если твой чоловик с тобою, - пусть он заговорит.

- Чего ему со мною говорить, як мы уже все обговорили.

- Да я хочу послушать: есть ли там у тебя чоловик?

- А вже же есть: вот ты слухай, як мы станем целоваться.