JК
Некуда :: Лесков Николай Семенович
Страница: 67 из 867Отец на него не имел никакого влияния, и если что в нем отражалось от его детской семейной жизни, то это разве влияние матери, которая жила вечными упованиями на справедливость рока.
И, следуя строго
Печальной отчизны примеру,
В надежду на Бога
Хранила все детскую веру.
Но как бы там ни было, а только Помаду в меревском дворе так, ни за что ни про что, а никто не любил. До такой степени не любили его, что когда он, протащившись мокрый по двору, простонал у двери: «отворите Бога ради скорее», столяр Алексей, слышавший этот стон с первого раза, заставил его простонать ещё десять раз, прежде чем протянул с примостка руку и отсунул клямку.
— Епифаньку, сделай милость, пошли, Алексей, — простонал снова Помада, перенося за порог ногу.
— Спит Епифанька. Где теперь вставать ребёнку, — отвечал столяр, посылающий этого же Епифаньку ночью за шесть вёрст к своей разлапушке.
— Побуди, Бога ради, — я расшибся насмерть.
— Где так?
— О Господи! да полно тебе расспрашивать, — побуди, говорю.
Столяр стал чесаться, а Помада пошёл в свои апартаменты.
В первой комнате, имевшей три шага в квадрате, у него стоял ушат с водой, плетёный стул с продавленной плетёнкой и мочальная швабра. Тут же выходило устье варистой печи, задёрнутое полоской диконького, пёстрого ситца, навешенного на шнурочке.
И, следуя строго
Печальной отчизны примеру,
В надежду на Бога
Хранила все детскую веру.
Но как бы там ни было, а только Помаду в меревском дворе так, ни за что ни про что, а никто не любил. До такой степени не любили его, что когда он, протащившись мокрый по двору, простонал у двери: «отворите Бога ради скорее», столяр Алексей, слышавший этот стон с первого раза, заставил его простонать ещё десять раз, прежде чем протянул с примостка руку и отсунул клямку.
— Епифаньку, сделай милость, пошли, Алексей, — простонал снова Помада, перенося за порог ногу.
— Спит Епифанька. Где теперь вставать ребёнку, — отвечал столяр, посылающий этого же Епифаньку ночью за шесть вёрст к своей разлапушке.
— Побуди, Бога ради, — я расшибся насмерть.
— Где так?
— О Господи! да полно тебе расспрашивать, — побуди, говорю.
Столяр стал чесаться, а Помада пошёл в свои апартаменты.
В первой комнате, имевшей три шага в квадрате, у него стоял ушат с водой, плетёный стул с продавленной плетёнкой и мочальная швабра. Тут же выходило устье варистой печи, задёрнутое полоской диконького, пёстрого ситца, навешенного на шнурочке.