Непобежденные   ::   Фолкнер Уильям

-- Лувиния, -- подозвала тетя Дженни. Обе они приблизились к Друзилле, Лувиния обняла ее, придерживая. Друзилла повернула лицо к Лувинии.

-- Я ему руку поцеловала! -- закричала она. -- Ты видела -- руку поцеловала!

И опять смех перешел в крик, в хохот, и опять она пыталась сдержать его рукой, как ребенок, слишком полно набивший рот.

-- Уведи ее наверх, -- сказала тетя Дженни.

Но Лувиния и так уже шла к двери, поддерживая, почти неся Друзиллу, и смех ослабел, но за дверью снова разросся, точно ожил на просторе пустого и яркого холла. Затем стало тихо, и я почувствовал, что начинаю задыхаться. Что-то тошнотой подступало к горлу, и нечем становилось дышать -- не хватало легким воздуха в комнате, в доме, во всем этом мире под тяжким, душным, низко нависшим небом, где солнце словно никак не могло повернуть на зиму. И уже тете Дженни пришлось дважды повторить: "Баярд!"

-- Ты не хочешь идти стрелять в него. И не надо.

-- И не надо?

-- Да, и не надо, Баярд. Истерики бедной Друзиллы здесь решать не могут. И он не решает, ведь его уже нет в живых. И ни Джордж Уайэт, ни другие, что будут ждать тебя завтра. Ты не боишься, я знаю.

-- Но что толку? -- сказал я. -- Разве это выход? (У меня сжало горло, но я ,успел удержаться.) Себе-то я обязан доказать.

-- Значит, ты пойдешь не только ради Друзиллы? Не только ради него? Не только ради Джорджа Уайэта и джефферсонцев?

-- Не только, -- ответил я.