Непобежденные   ::   Фолкнер Уильям

Живешь, бывало, в том же доме, где и родитель родился и где с дочерьми и сыновьями вынянченных неграми родителей возятся и нянчатся дочери и сыновья все тех же негров; затем вырастаешь, влюбляешься в приемлемого жениха и должным образом выходишь замуж за него в том же, возможно, платье свадебном, в котором мать венчалась, и такое ж точно серебро столовое тебе дарят, что ей;- и затем, угнездясь на всю жизнь, принимаешься рожать, кормить, купать и одевать детей, пока тоже не вырастут; а там тебя с мужем, тихо усопших, хоронят в том же месте летним каким-нибудь предвечерьем и отправляются ужинать. Глупо ведь. А теперь -- сам посуди, -- теперь иначе; теперь славно; не надо беспокоиться о доме -- он сожжен, о серебре -- оно унесено; не надо беспокоиться о неграх -- они бродят всю ночь по дорогам, ищут, где бы утопиться в самозваном Иордане; и не надо беспокоиться рожать, купать, кормить, перепеленывать, потому что ускакали женихи и полегли в славных сраженьях; и не надо даже в одиночку спать, можно не спать вовсе; требуется только иногда погрозить псу палкой и сказать: "Благодаренье Богу, все отнявшему". Понимаешь? Ну, вот и прошли негры. Давай-ка ложись иди -- утром раненько выедем. Пока пробьемся через их скопление, много времени уйдет.

-- А ты не идешь в дом? -- спросил я.

-- Нет еще, -- ответила она. Но я стоял, не уходил.

Она положила мне на плечо руку.

-- Послушай, -- сказала она. -- Когда вернешься домой, когда увидишь дядю Джона, попроси его, чтобы взял меня в свой эскадрон. Скажи ему, я умею верхом ездить и, возможно, выучусь стрелять. Скажешь?

-- Да, -- ответил я. -- И что не боишься, скажу.

-- А разве не боюсь я? -- произнесла она. -- Не думала как-то об этом. Да и все равно. Просто скажи, что я умею ездить и не устаю. -- Рука ее на моем плече, худенькая, жесткая. -- Сделай это для меня, Баярд. Попроси, пусть возьмет.

-- Хорошо, -- сказал я. И затем: -- Я верю, он возьмет.

-- И я верю, возьмет, -- сказала она. -- А сейчас иди ложись. Спокойной ночи.