Непримиримость   ::   Семенов Юлиан Семенович

когда войска терпели поражения в Манчжурии, цены в Москве росли ежемесячно власть отмалчивалась, являя народу державную величавость, которая на самом-то деле была проявлением обломовщины, — люди, лишенные общественной идеи не могли предложить ничего нового; удержание, только удержание существующего никаких реформ, ни в коем случае не отступать от привычного: «Не нами положено не нам и менять…»

Спасло чудо в день, когда было объявлено про его отлучение от должности, девятнадцатилетний студент Полторацкий стрелял в Трепова за то, что по его приказу были избиты демонстранты генерал отделался испугом, нажал на связи, появились сообщения в прессе, страдальцы, шуты и убогие нравились государю, тут еще подвалило «красное воскресенье» — вместо дальневосточной окраины Трепов был переведен в Петербург, генерал-губернатором, приказ «патронов не жалеть» сделал его знаменем черносотенцев назначили — спустя три месяца — товарищем министра внутренних дел и «заведывающим полицией» с оставлением в должности генерал— губернатора, в конце октября девятьсот пятого года, когда тучи сгустились над Царским Селом, получил назначение дворцовым комендантом — самый близкий к государю сановник, вхож в кабинет в любое время дня…

Именно он Дмитрий Федорович Трепов, позвонив директору департамента полиции Лопухину, спросил, кого тот может рекомендовать на пост начальника петербургской охраны.

— Полковника Герасимова, — ответил Лопухин. — Он Харьков крепко держит.

Вызвав Герасимова в Петербург, Лопухин посоветовал:

— Не вздумайте отказываться, Александр Васильевич. После «красного воскресенья» Трепов получил неограниченные полномочия от государя, человек он норова крутого, поломаете себе карьеру.

Герасимов тем не менее весь день — накануне визита к петербургскому диктатору — готовил фразу, которая бы мотивировала резонность отказа: «Чтобы бороться с революцией, город надо знать, как свой карман»

В кабинете Трепова, однако, сник и, кляня себя за врожденное рабство по отношению к вышестоящему начальнику, покорно согласился, заметив лишь, что боится не оправдать, подвести, не сдюжить.

— Рачковский поможет, — хмуро произнес Трепов. — Завтра с утра и приступайте с богом.

Герасимов прикрыл на мгновение веки и, стараясь не терять достоинства, произнес:

— Но я должен сдать Харьков преемнику и семью сюда перевести…

— Через две недели вам надлежит быть здесь, — сказал Трепов, — время не ждет.