Непротивление   ::   Бондарев Юрий Васильевич

Возле машины непроспанный дворник, сердясь тощим морщинистым лицом, вяло волочил по асфальту полусогнутые ноги, шмыгал метлой, собирая в кучу пыль, окурки, смятые папиросные пачки, лениво сплевывал перед собой:

– Сволота и есть пьяная сволота… шоферня подколодная…

Держа Александра под руку, Нинель повела его к навесу над лестницей в полуподвал, кивнула дворнику, как старому знакомому: «Здравствуйте», – а он оперся на метлу, расставив ноги, не узнавая, поглядел мелкими желтыми глазами, отозвался тонко скрипучим голосом:

– Извиняйте, девушка хорошая, что-то не припомню вас. К кому вы? Ежели к инженеру Киселеву, – так в командировке он. В отъездах инженер. Четвертого дни с чемоданом под мышкой уехал, сказал: ежели спрашивать будут, то, мол, через три недели вернусь, не раньше. Нет сокола ясного, улетел. А женщины ходют к нему и ходют, головы куриные. Два раза в разводе, а они все ходют, жены то есть. За алиментами, небось, ходют…

– Мы не к Киселеву, – вынужденно засмеялась Нинель. – Нам он, представьте, совсем не нужен. Мы к Черкашину.

– К студенту? Ясныть. В подвале он, ежели не на бровях… то есть тверезый ночевать пришел… Тоже без царя в голове. Охо-хо, красавица, – ворчливо забормотал старик и воззрился подозрительным бесцветным взором на Нинель, затем вкось глянул на забинтованную руку Александра. – Из госпиталя, видать, парень? После войны никак гвоздануло? Дела-а… Быва-ает, и старуха теленка рожает, – заключил он. – Ежели после войны гвоздануло, Бог наказал. – И, осуждающе поджав песочного оттенка губы, махнул в сердцах метлой по асфальту. – В подвал вам, в подвал, ежели к Черкашину… Может, зенки и продерет с похмелья-то. И откуда деньги у людей? Махлюванием занимаются или еще чем…

– Мудрец вы, папаша, спасибо за информацию, – добродушно поблагодарил Александр, понимая, что старик пребывает в настроении желчном.