JК
Нерон и Сенека :: Радзинский Эдвард
Страница: 2 из 66С тихой улыбкой старик смотрел вдаль — как тонул в сияющем озере солнечный диск. Безжизненная, морщинистая, похожая на срез дерева рука старика машинально мяла свиток.
Отряд преторианских гвардейцев спешился у виллы.
Сверкая доспехами, трибун Флавий Сильван ступил на мраморный пол.
Была ночь, когда носилки со стариком, окруженные эскортом гвардейцев, приблизились к Риму. Рим не спал в эту ночь. Толпы людей с факелами заполнили ночные улицы, грохотали колымаги, запряженные волами.
В колымагах над головами толпы раскачивались в огромных клетках львы, слоны, тигры, носороги… Грохот повозок, крики животных, улюлюканье людей…
Толпа преградила дорогу носилкам. Не открывая занавесей, старик слышал близкие голоса толпы:
— Тигр-то какой… у, тигрюга! Ишь, закрутился, как мышь в ночном горшке!..
— Льва приручил сам Эпиан. Говорят, он подарил такого льва Поппее Сабине и лев разглаживал ей морщинки языком… Чего хохочешь? Лев даже обедал вместе с нею за одним столом!
— Указальщик мест сгоняет меня и орет: «Эти места для сенаторов… для сенаторов!.. Так тебя разэтак!..» Тогда я сажусь на крайнее место — три четверти зада у меня висит, то есть я как бы стою… Но четвертью задницы сижу — сижу на сенаторских местах!..
Старик слушал все эти крики и хохот толпы. Отвращение и грусть были на его лице.
— С дороги! Прочь! — гремел где-то рядом голос трибуна. Потом глухо ударили палки по человеческой плоти. Вопли избиваемых людей… И уже побежали рабы, и понеслись в римской ночи носилки.
Отряд преторианских гвардейцев спешился у виллы.
Сверкая доспехами, трибун Флавий Сильван ступил на мраморный пол.
Была ночь, когда носилки со стариком, окруженные эскортом гвардейцев, приблизились к Риму. Рим не спал в эту ночь. Толпы людей с факелами заполнили ночные улицы, грохотали колымаги, запряженные волами.
В колымагах над головами толпы раскачивались в огромных клетках львы, слоны, тигры, носороги… Грохот повозок, крики животных, улюлюканье людей…
Толпа преградила дорогу носилкам. Не открывая занавесей, старик слышал близкие голоса толпы:
— Тигр-то какой… у, тигрюга! Ишь, закрутился, как мышь в ночном горшке!..
— Льва приручил сам Эпиан. Говорят, он подарил такого льва Поппее Сабине и лев разглаживал ей морщинки языком… Чего хохочешь? Лев даже обедал вместе с нею за одним столом!
— Указальщик мест сгоняет меня и орет: «Эти места для сенаторов… для сенаторов!.. Так тебя разэтак!..» Тогда я сажусь на крайнее место — три четверти зада у меня висит, то есть я как бы стою… Но четвертью задницы сижу — сижу на сенаторских местах!..
Старик слушал все эти крики и хохот толпы. Отвращение и грусть были на его лице.
— С дороги! Прочь! — гремел где-то рядом голос трибуна. Потом глухо ударили палки по человеческой плоти. Вопли избиваемых людей… И уже побежали рабы, и понеслись в римской ночи носилки.