Несколько печальных дней (Повести и рассказы)   ::   Гроссман Василий

Верхотурский ударил себя обеими руками по ляжкам:

- Вот уж действительно совершенный ребенок! Что же, он хотел в рабочих кварталах стать на углу кварталов и останавливать прохожих: "Простите, вы случайно не член подпольного комитета?" Он тебе не говорил, что собирался делать в кварталах?

- Пойду искать, - решительно сказал Москвин.

- Что?! - гаркнул Верхотурский. - Хватит того, что один уже провалился возмутительно, по-дурацки; не терплю этого картонного героизма, не сообразного ни с какой целью.

- Может, и несообразный, - сказал Москвин, - а я Фактаровича так не оставлю.

- О господи! - вздохнул Верхотурский и принялся убеждать Москвина.

Почти до утра по коридору раздавалось топанье Полининых босых ног, разволновавшаяся Марья Андреевна принимала лекарства и пила чай. Но Москвин не вышел в коридор, он сидел на кровати, держась руками за голову, и тихо вопрошал:

- Эй, Фактарович, дружба, что же это?

Верхотурский лежал молча, и не было известно, спал

он или думал, глядя в темноту.

VII

Это был тяжелый день. Утром доктор ссорился с женой. Из спальни были слышны их злые голоса.

- Ты превратила наш дом в конспиративную квартиру, - говорил доктор. Теперь этот человек на допросе укажет, что скрывался у нас, потом найдут этих двоих... Ты понимаешь, что это все значит?

- Это не твое дело, - отвечала Марья Андреевна, - я буду отвечать за все, а не ты.

- Ты нас погубишь, сумасбродка!

- Не смей учить меня! - крикнула Марья Андреевна. - Ни один человек не посмеет сказать, что я ему отказала в помощи, слышишь ты или нет?

Москвин, сидя в столовой, слышал этот разговор. Он ушел на кухню.

- Эх, дурак, не знаешь ты, что такое Фактарович, - бормотал он и ругал доктора.

На кухне тоже был тяжелый день - стирка.