Тройная игра   ::   Незнанский Фридрих Евсеевич

— Слушай, а давай стыкнемся, а? — вдруг предложил Кент. — Как мужик с мужиком? Хошь на ножах, хошь так, голыми руками. А? Ты и я — и никого больше. Кто победит, — тот и прав. Ну как?

Хоть и убийца был Кент, а не знал он, что предлагает Игорю Кирилловичу. Уж что-что, а науку драться на ножах он после Афгана мог бы преподавать в учебных заведениях, в том числе и лагерных, так что ни на ножах, ни врукопашную схватываться с ним Кенту конечно же просто не стоило бы. Но слово уже вылетело, и теперь Кента ничто бы не смогло остановить. Тем более что Кент был из породы лагерных психов, жаль, что Игорь Кириллович понял это далеко не сразу, во время одной из разборок, которой сам был свидетелем. Понял, когда увидел, как у Кента, только что нормального, спокойного, вдруг побелели глаза, а сам он весь затрясся от ярости, впадая в безумный транс. Сухой, жилистый, неестественно побледневший, он стал страшен, покрывшись вдруг своими вздутыми венами. Таких по зонам обычно зовут припадочными и нередко их опасаются даже самые проверенные бойцы — для такого психа убить человека — что таракана придавить. Но Игорю Кирилловичу он был не страшен. Во-первых, теперь он уже знал об этой особенности Кента, а, как говорится, предупрежден — значит, защищен. Во-вторых, Кент был слишком легок для настоящей схватки: сплошное теловычитание вместо телосложения.