Незавершённый роман   ::   Набоков Владимир Владимирович

Откинем и удивление, каклишь непривычность усвоения предмета истины, не ее самой. Если вы мне скажете, что такой-то -- вор, то я, немедленно соображая в уме все те вдруг осветившиеся мелочи, которые сам наблюдал, все же успеваю удивиться тому, что человек, казавшийся столь порядочным, на самом деле мошенник, но истина уже мною незаметно впитана, так что самое мое удивление тотчас принимает обратный образ (как это такого явного мошенника можно было считать честным ) ; другими словами, чувствительная точка истины лежит как раз на полпути между первым удивлением и вторым.

-- Так. Это все довольно ясно. -- Удивление же, доведенное до потрясающих, невообразимых размеров,-- продолжал Фальтер,-может подействовать крайне болезненно, и все же оно ничто в сравнении с самим ударом истины. И этого уже не "впитаешь". Она меня не убила случайно -- столь же случайно, как грянула в меня. Сомневаюсь, что при такой силе ощущения можно было бы думать о его проверке. Но постфактум такая проверка может быть осуществлена, хотя в ее механизме я лично не нуждаюсь. Представьте себе любую проходную правду,--скажем, что два угла, равные третьему, равны между собой; заключено ли в этом утверждении то, что лед горяч или что в Канаде есть камни? Иначе говоря, данная истинка никаких других родовых истинок не содержит, а тем менее таких, которые принадлежали бы к другим породам и плоскостям знания или мышления.