Нежинские огурцы   ::   Иванов Всеволод

А он, конечно, как подобает командующему войсками, спрашивает:

- Здесь ли в качестве наблюдения самое главное место?

- Здесь, конечно.

И сам я, от греха подальше, легонько ушёл за холмик, в некотором расстоянии, дабы слышать радостные возгласы убиваемых волков и охотника.

Лежу и смотрю так легонько по лощинке, по которой должны мчаться на свою смерть волки.

Волк идёт по долине, барабан пономарёв заливается, трещотки всех систем, и собачьего лая такое количество, что у меня огурцов, наверное, меньше, чем собак.

Лежу и радостно мне так. Вот, мол, как начинается новая-то жизнь, Иван Петрович!

Лежу - и уже ноги начинают промерзать, а волков всё нету.

Я легонько так, чтоб не спугнуть, на корточки присел, потоптался, в меру пригрелся и опять плашмя.

Лежу опять. Волк опять, рёв.

И вдруг, это, в кустах что-то такое вертится, мельтисит. Даже немного неудобно стало: не рысь ли в образе тигра, думаю.

И вот ближе все, ближе, и - вдруг, совершенно неожиданно, заяц. И огромный, стервец, с собаку, может быть.

Прямо на Мышиную полянку, к командарму.

И думаю, со злостью, бей, хоть для начала, зайца!

Лежу. Нет, слышу, бережёт выстрелы. Тишь.

Опять лежу. Опять мельтисит.

Теперь-то, мол, не иначе волк?

Опять заяц, да не один, а в сопровождении трёх! И опять на Мышиную полянку. Бежит, стерва, и хоть бы свернул из почтения, хоть бы волкам дорогу не портил.

Что-то заныло у меня сердце.