Николай Гумилев в воспоминаниях современников   ::   Гумилев Николай

Через все его книги проходит мысль о смерти, о "страшной" смерти. Это навязчивый его призрак. Недаром первое же, вступительное стихотворение "Жемчугов", сравнивая свою поэзию с волшебной скрипкой, он кончает строками:

На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищ

И погибни славной смертью, страшной смертью скрипача.

Продолжим перелистывание "Жемчугов"... В "Поединке" выделяются такие строфы:

Я пал... и молнии победной

Сверкнул и в тело впился нож...

Тебе восторг - мой стон последний,

Моя прерывистая дрожь.

И над равниной дымно-белой,

Мерцая шлемом золотым,

Найдешь мой труп окоченелый

И снова склонишься над ним.

Стихотворение "В пустыне" - начинается с той же гибели:

Давно вода в мехах иссякла,

Но, как собака, я умру...

Мечтая о прошлых столетиях, видит он какого-то старого "товарища", "древнего ловчего", утонувшего когда-то, и кончает стихотворение обращением к нему:

Скоро увижусь с тобою, как прежде,

В полях неведомой страны.

Эту страну, в другом стихотворении ("В пути") он окрестит "областию уныния и слез" и "оголенным утесом". Тут же стихотворение, посвященное "светлой памяти И. Ф. Анненского", "Семирамида", он заключает признанием более, чем безотрадным:

И в сумеречном ужасе от лунного взгляда,

От цепких лунных сетей,

Мне хочется броситься из этого сада

С высоты семисот локтей.