Нижние Байдуны   ::   Брыль Янка

Сидели мы с тем Бурачком, сидели ночь, и вторую, и третью - не идут, чуют насколядные соловьи. Только издали запоет который...

- А с каким Бурачком - с Аркадем?

- Какой тебе, браток, Аркадь. С отцом, с Кондратом.

Аркадя, молодого Бурака, Тимох недолюбливал. Может, потому, что тот стал после него лесником и луговым, а то, гляди, и за то, что с войны, из Германии, Аркадь принес не наковальню, а охотничье ружье.

- Вот это ружье, браток! - хвалил мне его однажды Тимох. - Завар четыре кольца!

Четвертое кольцо к "зауэру" прибавилось тут от ревнивого восхищения.

Года через три мы снова вспомнили о трофее Бурачка. Тимох только рукой махнул:

- Не в те руки попадет - так и пойдет насмарку.

- Как это?

- Да так. Гуси, браток, по весне сели на лугу. Дикие. Эх, зарядил Аркадик завар и пополз... - Тимох скривился и вслух сказал, что тогда молча да сам про себя думал Бурачок: - "Чем больше дам, птамать, заряд, тем дальше ту дробь понесет, лучше, птамать, достанет"... Хорошо дурбила заложил того пороху, да бездымного еще. Полз, полз, зажмурился (Тимох показывает)... прицелился и - дал!.. Весь тот завар, браток, к черту порвало, и зубы ему последние вдребезги покрошило. Стрелок! Кристина Ровбиха потом спрашивала (опять соответствующий, тут писклявый, голос): "Что ты там, Тимофей, такое сделал? Говоришь, это не ты, а Бурак? Свистело, свистело, а потом ревело, ревело!.."

Это летело, значит, левое дуло Аркадева ружья, которое "порвало вдоль", аж на соседний хутор, добрый километр.