Ночь внутри   ::   Крусанов Павел

Май готовился испустить дух, когда пришла телеграмма, - с адресом, но без имени получателя (схалтурила почта?), - невнятная, будто пославший ее напоминал о старом уговоре и был уверен, что его поймут с полуслова. Телеграмма гласила: заеду июне собери вещи - Семен. Петр, прочтя, сказал: "Женитьба его ухайдокала".

Послания никто не понял. Только мать почувствовала тревожное - не умом, не рассуждением - дремучим материнским чутьем. Однажды вечером месяц прошел с Семеновой весточки - мать вдруг опустилась у плиты на пол, сложила в подол руки и тихо завыла. Назавтра все домашние видели: делая хозяйскую работу, она, где стояла, безмолвно садилась на пол, роняла в подол руки и начинала выть, тоскливо, жутко, как ночной зверь. Все повторилось и на следующий день, - приступы глухой тоски, причину которой никто не мог понять (во всяком случае, никому не приходило в голову связывать ее с телеграммой, полученной месяц назад), - а к середине третьего дня в Мельне появился дед.

Когда он вошел в дом, я сидел в столовой за книгой. Утром был сдан последний экзамен; из кухни тянулись запахи праздничного обеда. Должно быть, дед нарочно справлялся об экзаменационном расписании, чтобы подгадать свой приезд к этому дню. Войдя в комнату, он не огляделся - его не интересовали перемены, - он застыл над столом - корабельная сосна - и объявил: "У меня билеты на четырехчасовой.