Ночью на белых конях   ::   Вежинов Павел

Но именно поэтому она особенно сложна и труднее всего поддается измерениям. И когда одна сфера касается другой, они просто-напросто остаются чуждыми друг другу — настолько незначителен контакт между ними.

Письмо пришло еще вчера, но потерялось в ворохе газет. Сегодня оно случайно попало ему на глаза, и Урумов вскрыл его. Вот так обычно и случается в жизни — человек, словно слепец, натыкается на одни беды. Спал он беспокойно, но проснулся в чудесном настроении. Где-то ворковали голуби, и это внезапно напомнило ему воскресные утра в Вершеце, где он когда-то проводил каникулы. Он и тогда вставал рано и, ступив босиком на прохладные доски пола, счастливый, прислушивался к сытому воркованию своих турманов, которое доносилось с крыши. За окнами тогда еще не свистели шины, не визжали зловеще автомобильные тормоза. Но этих звуков он и сейчас не слышал, особенно если голова была чем-нибудь занята.

И где он пропадает, этот мальчишка? Ангелина, чем-то уже шуршавшая в кухне, сказала, что Сашо обещал прийти. Академику казалось, что, только когда Сашо узнает обо всем, это наконец станет реальностью. Но племянник задерживался, новость угрожала остыть. А он с детства знал, что горячий бублик и бублик остывший — две совершенно разные вещи. И все же, если вдуматься, какая это, собственно, новость? Может, только надежда — не более. Наконец часов около восьми в дверь позвонили. Академик сам открыл дверь. Свежий, гладко выбритый Сашо внимательно взглянул на дядю. Или, может быть, несколько удивленно.