JК
Ночи Калигулы. Падение в бездну :: Звонок-Сантандер Ирина
Страница: 376 из 485 — Вам придётся начинать государственные бумаги словами: «В год консульства Гая Цезаря и Инцитата…»
Насмеявшись вволю, Калигула посерьёзнел и выровнялся.
— Пришло время моего триумфа! — объявил он и щёлкнул пальцами правой руки.
Центурионы, накануне получившие подробные указания, ждали этого знака. Раздались быстрые короткие приказы и легионеры, обнажив короткие мечи, окружили сенаторов. Угрозами и несильными уколами солдаты заставили их бежать по улицам.
Гай осадил коня около носилок Цезонии. Протянул ей руку. Опершись о запястье Калигулы, она взобралась на Инцитата с лёгкостью, удивительной для женщины, родившей несколько недель назад. Гай обхватил её за талию правой рукой, перебросив поводья в левую.
— У меня страшное лицо? — спросил он, скорчив рожу.
— Нет, — ответила Цезония, предварительно убедившись, что в глазах Калигулы искрится веселье.
— А теперь? — он нахмурился ещё сильнее.
— Теперь — да! — кивнула она.
Гай сжал коленями лошадиные бока и поскакал за бегущими сенаторами. Их широкие тоги развевались на ветру, соскальзывали, тащились по грязи, превращались в жалкие отрепья. Мелькали подошвы особых патрицианских башмаков, которые запрещено носить плебеям. Лица, старые и молодые, исказились страхом. Бежал в толпе сенаторов Луций Анней Сенека, прославленный философ. Бежал Гай Пассиен Крисп, оратор и возлюбленный императорской сестры.
Насмеявшись вволю, Калигула посерьёзнел и выровнялся.
— Пришло время моего триумфа! — объявил он и щёлкнул пальцами правой руки.
Центурионы, накануне получившие подробные указания, ждали этого знака. Раздались быстрые короткие приказы и легионеры, обнажив короткие мечи, окружили сенаторов. Угрозами и несильными уколами солдаты заставили их бежать по улицам.
Гай осадил коня около носилок Цезонии. Протянул ей руку. Опершись о запястье Калигулы, она взобралась на Инцитата с лёгкостью, удивительной для женщины, родившей несколько недель назад. Гай обхватил её за талию правой рукой, перебросив поводья в левую.
— У меня страшное лицо? — спросил он, скорчив рожу.
— Нет, — ответила Цезония, предварительно убедившись, что в глазах Калигулы искрится веселье.
— А теперь? — он нахмурился ещё сильнее.
— Теперь — да! — кивнула она.
Гай сжал коленями лошадиные бока и поскакал за бегущими сенаторами. Их широкие тоги развевались на ветру, соскальзывали, тащились по грязи, превращались в жалкие отрепья. Мелькали подошвы особых патрицианских башмаков, которые запрещено носить плебеям. Лица, старые и молодые, исказились страхом. Бежал в толпе сенаторов Луций Анней Сенека, прославленный философ. Бежал Гай Пассиен Крисп, оратор и возлюбленный императорской сестры.