JК
Ночи Калигулы. Падение в бездну :: Звонок-Сантандер Ирина
Страница: 401 из 485Довольная произведённым эффектом, Марцелла призывно улыбнулась императору.
— Хороша!.. — прошептал Гай, проведя узкой ладонью по круто выгнутому бедру женщины.
Он забрался на ложе и, алчно поедая крупные темно-лиловые виноградины, приказал Марцелле:
— Танцуй!
Раб-нубиец, почти незаметный в тёмном углу опочивальни, ударил в тамбурин. Марцелла танцевала для императора. Гибкое тело извивалось и покачивалось в такт музыке: сначала медленно и томно, затем быстрее и быстрее. Чёрные глянцевитые кудри выбились из-под золотой диадемы, глаза заблестели полубезумным огнём.
Император смотрел на женщину, не замечая, что лиловая струйка виноградного сока стекает по подбородку. Холодный огонь сладострастия жёг его внутренности.
— Что ты думаешь о смерти? — неожиданно спросил Гай.
Марцелла перестала плясать. С кошачьей грациозностью она подступила к императорскому ложу. Заглядывая в холодные зеленые глаза Калигулы, матрона прошептала:
— Мне нравится смотреть, как умирают рабы!
— Мне тоже, — странно прищурившись, произнёс Гай. — А любовь? — спросил он, лаская женскую грудь. — Что думаешь ты о любви?
Марцелла хрипло засмеялась и бесстыдно раскинулась на ложе.
— Любовь — выдумка поэтов. В жизни существует только похоть, — томно простонала она.
Калигула рывком вскочил с постели и подбежал к окну. Бледная луна уже поднялась выше кипарисов. Бесстрастное ночное светило напомнило ему о Юлии Друзилле. Это была любовь.
— Хороша!.. — прошептал Гай, проведя узкой ладонью по круто выгнутому бедру женщины.
Он забрался на ложе и, алчно поедая крупные темно-лиловые виноградины, приказал Марцелле:
— Танцуй!
Раб-нубиец, почти незаметный в тёмном углу опочивальни, ударил в тамбурин. Марцелла танцевала для императора. Гибкое тело извивалось и покачивалось в такт музыке: сначала медленно и томно, затем быстрее и быстрее. Чёрные глянцевитые кудри выбились из-под золотой диадемы, глаза заблестели полубезумным огнём.
Император смотрел на женщину, не замечая, что лиловая струйка виноградного сока стекает по подбородку. Холодный огонь сладострастия жёг его внутренности.
— Что ты думаешь о смерти? — неожиданно спросил Гай.
Марцелла перестала плясать. С кошачьей грациозностью она подступила к императорскому ложу. Заглядывая в холодные зеленые глаза Калигулы, матрона прошептала:
— Мне нравится смотреть, как умирают рабы!
— Мне тоже, — странно прищурившись, произнёс Гай. — А любовь? — спросил он, лаская женскую грудь. — Что думаешь ты о любви?
Марцелла хрипло засмеялась и бесстыдно раскинулась на ложе.
— Любовь — выдумка поэтов. В жизни существует только похоть, — томно простонала она.
Калигула рывком вскочил с постели и подбежал к окну. Бледная луна уже поднялась выше кипарисов. Бесстрастное ночное светило напомнило ему о Юлии Друзилле. Это была любовь.