Ночи Калигулы. Падение в бездну   ::   Звонок-Сантандер Ирина

На поверхности орехового дерева лежали черепаховые гребни и серебрянные ножницы, которыми рабыни еженедельно подстригали волосы госпожи, чтобы не раздваивались на концах. Агриппина задумчиво склонила голову вправо, затем — влево. Вытащила гребнем прядь волос из причёски, начесала на лоб и решительно отрезала на уровне бровей. Удовлетворённо улыбнулась. Новая причёска шла ей. Но самое важное: Агриппина поняла, что может распоряжаться собой по собственному усмотрению. Хотя бы начиная с мелочей.

— Хочу пить и по малой нужде! — рявкнул с ложа Агенобарб.

— Арсиноя! — повысив голос, Агриппина позвала рабыню-гречанку.

Неслышно ступая босыми носами, Арсиноя вошла в опочивальню. Опустившись на колени, достала из-под ложа ночной горшок, украшенный золотыми профилями Гнея Домиция Агенобарба. Император Тиберий в своё время издал закон против роскоши. «Мужчинам запрещается носить шёлковые одежды и использовать для частных нужд сосуды из чистого золота или с накладными эмблемами», — гласил этот закон. Но изнеженных патрициев запреты Тиберия не пугали. Ведь не будет же цезарь ходить по домам, проверяя чужие ночные горшки!

Презрительно усмехаясь, Агриппина слушала блаженные вздохи Агенобарба, возрастающие по мере его облегчения. Помочившись, он жадно, взахлёб, пил вино, разбавленное водой. Брызги усеяли измятое одеяло. За пять истёкших лет изысканный патриций превратился в омерзительную тушу.

Рабыня осторожно, боясь расплескать, вынесла горшок. Агриппина, тщательно отрепетировав перед зеркалом сладкую улыбку, повернулась к мужу.