JК
Ночи Калигулы. Восхождение к власти :: Звонок-Сантандер Ирина
Страница: 123 из 425И не давала дочери ни крошки хлеба, ни капли воды! О, как страдала старая Антония, день за днём слыша крики и мольбы умирающей от голода дочери! Но упрямо молчала, хоть и изнылась, иссохла изнутри и снаружи. Честь римлянки Антония ценила выше материнских чувств.
Ливилла унесла в царство мёртвых тайну своей любви к Сеяну. Став префектом, Сеян поспешно сжёг письма бывшей любовницы. Наверное, не сохранились и его послания к Ливилле.
* * *
…Прошло более десяти лет. Луций Элий Сеян постарел, располнел, женился. В русых волосах появилась седина. Безумная, постыдная связь с Ливиллой, запачкавшая руки Сеяна кровью друга, осталась в прошлом.
Но вдруг появился мальчик — одиннадцатилетний, слабый и хрупкий. Лицом удивительно напоминающий Ливиллу. А глаза — огромные, светло-серые — как у Сеяна! И в очерствевшем сердце префекта разом всколыхнулось все: былая любовь, былые надежды, память о былом преступлении… О Мнемозина, богиня памяти, твои мучения терзают сильнее всего!
XXI
Галера вошла в гавань. Высокая башня маяка ослепительно белела на фоне голубого неба. Гортанно кричали чайки, разноголосо шумела пристань. Голые до пояса рабы поспешно бросили в воду мешки с отрубями, чтобы смягчить удар борта галеры. Мягкий толчок заставил Сеяна вернуться к действительности.
Префект спустился на берег по скрипящему деревянному настилу. Коричнево-зелёная вода Тибра пахла гнилыми водорослями. Элию Сеяну необъяснимо нравился этот неповторимый запах.
Ливилла унесла в царство мёртвых тайну своей любви к Сеяну. Став префектом, Сеян поспешно сжёг письма бывшей любовницы. Наверное, не сохранились и его послания к Ливилле.
* * *
…Прошло более десяти лет. Луций Элий Сеян постарел, располнел, женился. В русых волосах появилась седина. Безумная, постыдная связь с Ливиллой, запачкавшая руки Сеяна кровью друга, осталась в прошлом.
Но вдруг появился мальчик — одиннадцатилетний, слабый и хрупкий. Лицом удивительно напоминающий Ливиллу. А глаза — огромные, светло-серые — как у Сеяна! И в очерствевшем сердце префекта разом всколыхнулось все: былая любовь, былые надежды, память о былом преступлении… О Мнемозина, богиня памяти, твои мучения терзают сильнее всего!
XXI
Галера вошла в гавань. Высокая башня маяка ослепительно белела на фоне голубого неба. Гортанно кричали чайки, разноголосо шумела пристань. Голые до пояса рабы поспешно бросили в воду мешки с отрубями, чтобы смягчить удар борта галеры. Мягкий толчок заставил Сеяна вернуться к действительности.
Префект спустился на берег по скрипящему деревянному настилу. Коричнево-зелёная вода Тибра пахла гнилыми водорослями. Элию Сеяну необъяснимо нравился этот неповторимый запах.