JК
Ночи Калигулы. Восхождение к власти :: Звонок-Сантандер Ирина
Страница: 299 из 425Агенобарб подозрительно осмотрел её:
— Зачем отворачиваешься? — он цепкими пальцами взял жену за подбородок и против воли повернул к себе. — Или ты покинула супружеский дом ради блуда?
— Это ты ради блуда таскаешься днями и ночами по лупанарам Субуры! — резко выкрикнула Агриппина и выбросила вперёд руки, стараясь дотянуться ногтями до лица Агенобарба.
— Стерва! — он крепко ударил жену по щеке, и возмущённо продолжал: — Я должен был с первого дня нашего знакомства догадаться, какая ты стерва!
Агриппина горько плакала, скорчившись в углу носилок и вытирая слезы краем измятой туники. Рабы, позванивая ножными браслетами, проносили носилки по призрачной темноте ночных улиц. Рядом злобно сопел пьяный Агенобарб. И где-то далеко-далеко остался ласковый Пассиен Крисп, чьи поцелуи до сих пор жгли кожу Агриппины.
LVII
Калигула втолкнул в носилки Юнию Клавдиллу. И, отдав приказ носильщикам, забрался следом. Отогнув край занавески, он улыбнулся Юлии Друзилле. С факелом в руке, прекрасная как нимфа в облаке серо-голубого шелка, она подняла ладонь в прощальном жесте, старательно изображая гостеприимную хозяйку.
Юния Клавдилла молчаливо забилась в угол и странно посматривала на мужа. Белки её глаз сверкали, когда на лицо падал отблеск от факелов, прикреплённых к стенам богатых домов Палатина. Калигула не смотрел на неё. Устало растянувшись среди покрывал, он положил правую руку на бедро, где ещё оставалось эхо любовных ласк Друзиллы.
— Зачем отворачиваешься? — он цепкими пальцами взял жену за подбородок и против воли повернул к себе. — Или ты покинула супружеский дом ради блуда?
— Это ты ради блуда таскаешься днями и ночами по лупанарам Субуры! — резко выкрикнула Агриппина и выбросила вперёд руки, стараясь дотянуться ногтями до лица Агенобарба.
— Стерва! — он крепко ударил жену по щеке, и возмущённо продолжал: — Я должен был с первого дня нашего знакомства догадаться, какая ты стерва!
Агриппина горько плакала, скорчившись в углу носилок и вытирая слезы краем измятой туники. Рабы, позванивая ножными браслетами, проносили носилки по призрачной темноте ночных улиц. Рядом злобно сопел пьяный Агенобарб. И где-то далеко-далеко остался ласковый Пассиен Крисп, чьи поцелуи до сих пор жгли кожу Агриппины.
LVII
Калигула втолкнул в носилки Юнию Клавдиллу. И, отдав приказ носильщикам, забрался следом. Отогнув край занавески, он улыбнулся Юлии Друзилле. С факелом в руке, прекрасная как нимфа в облаке серо-голубого шелка, она подняла ладонь в прощальном жесте, старательно изображая гостеприимную хозяйку.
Юния Клавдилла молчаливо забилась в угол и странно посматривала на мужа. Белки её глаз сверкали, когда на лицо падал отблеск от факелов, прикреплённых к стенам богатых домов Палатина. Калигула не смотрел на неё. Устало растянувшись среди покрывал, он положил правую руку на бедро, где ещё оставалось эхо любовных ласк Друзиллы.