JК
Ночи Калигулы. Восхождение к власти :: Звонок-Сантандер Ирина
Страница: 369 из 425 — Зачем ты хотел убить его, благородный Гай?
— Спроси у Тиберия, зачем он убил моих родных! — хрипло прошептал Калигула.
Слова его были едва слышны, но Децим Кастр безошибочно уловил их. Старый солдат вдруг почувствовал, как сильно, почти до слез чешется левый глаз.
— Прежде я служил твоему отцу, славному Германику, — глухо заметил он. Широкая спина солдата сгорбилась. — То были времена чудесной молодости… Если бы я знал наверняка, кто именно извёл моего полководца! Но смерть его осталась тайной. А догадки?.. Они не в счёт.
Калигула затравленно молчал. И вдруг старый центурион грузно опустил на колени у изголовья постели и прижался сухими губами к руке Гая:
— Тебе, сыну Германика, я буду служить верно!
И, достойно выпрямившись, вышел из опочивальни, унося с собою нож.
— Что тебе сказал гадёныш? — жадно потирая руки, встретил центуриона Тиберий.
— Гай Цезарь заявил, что нож — не его! — почтительно склонив голову, ответил Децим Кастр.
— Его, его! — с хитрой улыбкой возразил Тиберий.
Центурион молчал, глядя в стену прямо перед собой.
— Теперь я точно знаю, — мстительно заявил император. — Калигула не только подлец! Он ещё и трус!
LXIX
Кудрявый спинтрий с карими глазами, подведёнными на египетский лад, находился у ложа больного императора. Поджав ноги, он сидел на подушке, небрежно брошенной на пол. Рядом с мальчиком, на узком овальном столике стоял серебрянный поднос с обедом Тиберия.
— Какой суп? — сердито спросил император.
— Спроси у Тиберия, зачем он убил моих родных! — хрипло прошептал Калигула.
Слова его были едва слышны, но Децим Кастр безошибочно уловил их. Старый солдат вдруг почувствовал, как сильно, почти до слез чешется левый глаз.
— Прежде я служил твоему отцу, славному Германику, — глухо заметил он. Широкая спина солдата сгорбилась. — То были времена чудесной молодости… Если бы я знал наверняка, кто именно извёл моего полководца! Но смерть его осталась тайной. А догадки?.. Они не в счёт.
Калигула затравленно молчал. И вдруг старый центурион грузно опустил на колени у изголовья постели и прижался сухими губами к руке Гая:
— Тебе, сыну Германика, я буду служить верно!
И, достойно выпрямившись, вышел из опочивальни, унося с собою нож.
— Что тебе сказал гадёныш? — жадно потирая руки, встретил центуриона Тиберий.
— Гай Цезарь заявил, что нож — не его! — почтительно склонив голову, ответил Децим Кастр.
— Его, его! — с хитрой улыбкой возразил Тиберий.
Центурион молчал, глядя в стену прямо перед собой.
— Теперь я точно знаю, — мстительно заявил император. — Калигула не только подлец! Он ещё и трус!
LXIX
Кудрявый спинтрий с карими глазами, подведёнными на египетский лад, находился у ложа больного императора. Поджав ноги, он сидел на подушке, небрежно брошенной на пол. Рядом с мальчиком, на узком овальном столике стоял серебрянный поднос с обедом Тиберия.
— Какой суп? — сердито спросил император.