JК
Ночи Калигулы. Восхождение к власти :: Звонок-Сантандер Ирина
Страница: 422 из 425Жить бы ему в провинциальной глуши, ни о чем не заботясь и ничего не зная! А он с рождения стал игрушкой в чужих руках, ищущих власти!
— Да, — едва слышно ответил он, взмахивая длинными ресницами, слипшимися от слез.
Калигула торжествовал.
— Во всеуслышание объявляю тебя моим сыном! — произнёс он. Крепко сжал ладонями бледно узкое лицо Гемелла и притянул к себе, звучно расцеловав в щеки. Приёмному отцу было двадцать четыре года, приёмному сыну — восемнадцать. Но в Риме, где усыновление стало привычкой и даже долгом граждан, не имеющих детей, бывали и более невероятные случаи. Октавиан Август последним завещанием удочерил собственную супругу, семидесятилетнюю Ливию, которая с тех пор и до смерти прозывалась Юлия Августа.
Макрон, перед началом похорон, предусмотрительно велел захватить императорскую мантию. Теперь тихо велел солдату вытащить её из небольшого переносного сундука. Расправив в руках мантию, префект претория накинул её на плечи Гаю Цезарю.
Калигула выравнялся, принял величественную позу, как прежде — на террасе Тибериевой виллы: подбородок вверх, плечи широко развёрнуты, правая нога слегка выставлена вперёд.
— Славься, цезарь! — поверх белых колонн, поверх мраморных храмов и триумфальных арок, взмывал в ярко-синее небо единодушный восторженный крик.
LXXVI
Гай вышел из курии Сената как принцепс и император.
Макрон подвёл к нему коня — белого, изящного, тонконогого, с серым продолговатым пятном на лбу. Молодой жеребец, прозванный Инцитатом, был любимцем Калигулы. Гай забрался в седло, вставил ноги в стремена.
— Да, — едва слышно ответил он, взмахивая длинными ресницами, слипшимися от слез.
Калигула торжествовал.
— Во всеуслышание объявляю тебя моим сыном! — произнёс он. Крепко сжал ладонями бледно узкое лицо Гемелла и притянул к себе, звучно расцеловав в щеки. Приёмному отцу было двадцать четыре года, приёмному сыну — восемнадцать. Но в Риме, где усыновление стало привычкой и даже долгом граждан, не имеющих детей, бывали и более невероятные случаи. Октавиан Август последним завещанием удочерил собственную супругу, семидесятилетнюю Ливию, которая с тех пор и до смерти прозывалась Юлия Августа.
Макрон, перед началом похорон, предусмотрительно велел захватить императорскую мантию. Теперь тихо велел солдату вытащить её из небольшого переносного сундука. Расправив в руках мантию, префект претория накинул её на плечи Гаю Цезарю.
Калигула выравнялся, принял величественную позу, как прежде — на террасе Тибериевой виллы: подбородок вверх, плечи широко развёрнуты, правая нога слегка выставлена вперёд.
— Славься, цезарь! — поверх белых колонн, поверх мраморных храмов и триумфальных арок, взмывал в ярко-синее небо единодушный восторженный крик.
LXXVI
Гай вышел из курии Сената как принцепс и император.
Макрон подвёл к нему коня — белого, изящного, тонконогого, с серым продолговатым пятном на лбу. Молодой жеребец, прозванный Инцитатом, был любимцем Калигулы. Гай забрался в седло, вставил ноги в стремена.