Норма   ::   Сорокин Владимир Георгиевич

— Акробаты, пап!

Он распечатал норму, вывалил в глазурованную чашку, достал из холодильника банку баклажанной икры, открыл, ложкой стал класть на подсохший брикетик нормы.

— Перелетают, пап!

Радушкевич ложкой перемешал норму с икрой, нарезал хлеба.

— Во, пап! Одновременно трое!

Он стал намазывать получившуюся массу на хлеб.

— Кувырки прямо в воздухе!

Всей массы хватило на семь бутербродов. Радушкевич помешал какао, отхлебнул, взял первый бутерброд, откусил.

— А тетя через ноги вылезла, пап!

— Да бог с ней… — еле слышно пробормотал Радушкевич, прихлебывая какао.

Стуча когтями по полу, подошел Генри, ткнулся черной мордой в колени.

Радушкевич дал ему кусок сахара.

Генри звучно разгрыз его, роняя крошки на пол, подобрал их, и, облизываясь, посмотрел на хозяина.

— О, верстка пришла, — Тумаков посмотрел через Олино плечо, отхлебнул из стакана. — Чего ж ты молчишь, нимфа?

— А ты что, торопишься? — не глядя на него, Оля сортировала полосы верстки.

— Предположим.

— Вот и не выйдет ничего. Тебе за Морозова придется вычитывать. Держи!

Она протянула ему ворох листов.

— Постой, постой, в честь чего это? — Тумаков поставил стакан, взял верстку. — Как за Морозова? А он где?

— Слинял куда-то.

— А Васнецов?

— Отпустил, конечно Они ж друзья-приятели…

— Ни фига себе, — Тумаков взял верстку, сел в кресло рядом с Олиным столом. — Ну, мороз — мороз, не морозь меня… надо же. А я думал в пять смыться.

— Теперь до шести — минимум.

— Да.