Норма   ::   Сорокин Владимир Георгиевич

Переложив гвоздики в левую руку, достал удостоверение, показал седоволосой старушке-билетерше.

Иван Трофимович покачал головой:

— Чудны дела твои, господи…

Улыбаясь, Барвицкий осмотрел три висящие рядом с входом картины, обошел группу столпившихся возле «Дороги жизни» и, ища глазами, двинулся к Самотееву.

Иван Трофимыч шагнул из толпы учеников навстречу.

Барвицкий был в элегантном сером костюме, остренькая седенькая бородка упиралась в бежевую водолазку, очки радостно поблескивали.

Переговаривающиеся ученики смолкли, повернулись.

Барвицкий подошел к Самотееву:

— Поздравляю, Ваня.

— Спасибо, Феликс.

— Все — потрясающе. Просто глаза открыл мне.

— Да что ты, что ты… так, работа, как работа…

— Нет, Ваня. Это не просто так. Потрясающее искусство… И вот, пусть оно будет так же вечно и живо, как эти цветы… также свежо…

Он протянул гвоздики:

— Спасибо, Феликс, спасибо…

Часто заморгавший Самотеев взял цветы и побледнел, замерев над ними. Гвоздики были пластмассовые.

Барвицкий усмехнулся:

— Козьма Прутков сказал, — если хочешь быть гением — будь им. Будьте гением, Иван Трофимович. Ваши картины в Лувр просятся. В галерею Тейт.