Новые центурионы   ::   Уэмбо Джозеф

Это просто поразительно —суметь забыть ее. То же тонкое, изящное лицо, широкий лоб; та же верхняя губа, чуть длиннее, чем надо бы; черные, полные жизни глаза с тяжелыми ресницами. Все тот же лик мадонны. Он знал, несмотря на то, что так долго внушал ему мир, в нем жив еще крохотный фитилек желания, и вот теперь он, этот фитилек, разгорается докрасна в пламя. И гасить огонь Серж не станет спешить: жар его так приятен…

Когда Мариана принесла вторую тарелку с такос, он коснулся ее пальцев.

— Хочу послушать, как ты говоришь по-английски, — сказал он.

— Что вы желаете меня сказать, сеньор? — засмеялась она застенчиво.

— Для начала перестань называть меня сеньором. Ты же знаешь мое имя, верно?

— Я его знаю.

— Тогда назови.

— Серхио.

— Серж.

— Это слово мне не произнести. Конец очень грубый и трудный. А Серхио — мягкое и легкое произносить. Пробуйте сам!

— Сер-хее-оу.

— Ой, как смешно звучит. Ты не можешь сказать Серхио? — Она засмеялась. — Серхио. Два звука. Не больше.

— Ясное дело, — улыбнулся он. — Серхио — так звала меня мама.

— Ясное? — опять засмеялась она. — Я знала, ты сможешь сказать. Но зачем не говорите никогда по-испански?

— Забыл. — На лице его еще играла улыбка, и он подумал: ну как тут не скалиться! Этот ребенок восхитителен… — Голубка, — сказал он.

— Что это — «голубка»?

— Уна палома.

— Но ведь такое мое имя. Мариана Палома.

— Оно идет тебе. Ты маленькая голубка.