Новые стансы к Августе   ::   Бродский Иосиф

Мы будем в карты воевать, и вот нас вместе с козырями отнесет от берега извилистось отлива. И наш ребенок будет молчаливо смотреть, не понимая ничего, как мотылек колотится о лампу, когда настанет время для него обратно перебраться через дамбу.

* * *

О, как мне мил кольцеобразный дым! Отсутствие заботы, власти. Какое поощренье грусти. Я полюбил свой деревянный дом.

Закат ласкает табуретку, печь, зажавшие окурок пальцы. И синий дым нанизывает кольца на яркий безымянный луч.

За что нас любят? За богатство, за глаза и за избыток мощи. А я люблю безжизненные вещи за кружевные очертанья их.

Одушевленный мир не мой кумир. Недвижимость - она ничем не хуже. Особенно, когда она похожа на движимость. Не правда ли, амур, когда табачный дым вступает в брак, брак приобретает сходство с храмом.

Но не понять невесте в платье скромном, куда стремится будущий супруг.

1965 - 1967

Дидона и эней

великий человек смотрел в окно, а для нее весь мир кончался краем его широкой греческой туники, обильем складок походившей на остановившееся море.

Он же смотрел в окно, и взгляд его сейчас был так далек от этих мест, что губы застыли точно раковина, где таится гул, и горизонт в бокале был неподвижен.

А ее любовь была лишь рыбой - может и способной пустится в море вслед за кораблем и, рассекая волны гибким телом, возможно обогнать его - но он, он мысленно уже ступил на сушу. И море обернулось морем слез.