Новые стансы к Августе   ::   Бродский Иосиф

* * *

Ты, гитарообразная вещь со спутанной паутиной струн, продолжающая коричневеть в гостиной, белеть а ля казимир на выстиранном просторе, спой мне песню о том, как шуршит портьера, как включается, чтоб оглушить полтела, тень, как лиловая муха сползает с карты и закат в саду за окном точно дым эскадры, от которой осталась одна матроска, позабытая в детской. И как расческа в кулаке дрессировщика-турка, как рыбку - леской, возвышает болонку над ковалевской до счастливого случая тявкнуть сорок раз в день рожденья, - и мокрый порох гасит звезды салюта, громко шипя, в стакане, и стоят графины кремлем на ткани.

22 Июля 1978 г.

Элегия

до сих пор вспоминая твой голос, я прихожу в возбужденье. Что, впрочем, естественно. Ибо связки не чета голой мышце, волосу, багажу под холодными буркалами, и не бздюме утряски вещи с возрастом. Взятый вне мяса, звук не изнашивается в результате тренья о разряженный воздух, но, близорук, из двух зол выбирает большее: повторенье некогда сказанного. Трезвая голова сильно с этого кружится по вечерам подолгу, точно пластинка, стачивая слова, и пальцы мешают друг другу извлечь иголку из заросшей извилины - как отдавая честь наваждению в форме нехватки текста при избытке мелодии. Знаешь, на свете есть вещи, предметы, между собой столь тесно связанные, что, норовя прослыть подлинно матерью и т.Д. И т.П., Природа могла бы сделать еще один шаг и слить

их воедино: тум-тум фокстрота с крепдешиновой юбкой; муху и сахар; нас, в крайнем случае.