Нравы Растеряевой улицы   ::   Успенский Глеб

На сколько, позвольте спросить, персон?

- Персон, благодарение богу, будет довольно! Нас весь город знает...

- Дай бог, а завтра утренничком надыть пораньше грибнова и опять крахмалу для киселя.

- И грибнова! Мы этим не рассчитываем.

Молчание.

- Я полагаю, - говорит стряпуха, - кисель-то с клеем запустить?

- И с клеем. Как лучше... как в первых домах.

- А не то, ежели изволите знать, со свечкой для красоты.

- Как в первых домах! И с клеем и со свечкой... Запускайте, как угодно!., чтобы лучше!.. Мы не поскупимся.

Бодрствование во время ночи Прохор Порфирыч тоже выдержал вполне. Расставшись со стряпухой, он направился в дом, уговорив братца лечь спать.

- И то! - сказал братец и лег на крыльцо в кухне.

В освещенной комнате раздавалось тягучее чтение псалтыря, прерываемое понюшками табаку. Порфирыч босиком тихонько подходит к дьячку, засунув одну руку с чем-то под полу, и, придерживая это "нечто" сверху другой рукой, шепчет:

- Благодетель!

Дьячок обернулся.

- Ну-ко!

Дьячок сообразил и произнес:

- Вот это благодарю! - Тут он нагнулся к уху Порфирычу и зашептал: Грудь! На грудь ударяет ду-ду-ду-то!..

- Прочистит!

- Это так! Оно очистку дает! В случае там в нутре что-нибудь...

- Вот, вот! Она ее в то время сразу. Ну-ко!

Пола полегоньку приподнимается; дьячок говорит:

- О, да много!

- Что там!

Нечто поступало в дрожавшие руки дьячка.

- Сольцы, сольцы!

- Цс-с-с... Сию минуту.

- Гм-м...