JК
Нужна мне ваша фаршированная рыба (повести и рассказы) :: Гругман Рафаил
Страница: 5 из 149 — Я даже кошку прогуливаю наповодке, — и в доказательство сказанному он вытащил из кармана и показал окружающим кожаный ремешок. — Вот. Сам смастерил. Кошейник называется.
— Как? Как!? — непонимающе воскликнула тугоухая старушка.
— Раз коту одевается на шею, значит, кошейник, — гордо пояснил мужчина.
— Ну, ты изувер! — возмутился доселе молчавший прохожий. — Где это видано, чтобы кошку водили на поводке! Кошка же гордый зверь! Она от природы гуляет сама по себе!
Нюмка медленно отошел от бурно дискутирующей толпы и с ненавистью посмотрел на затянувшееся облаками небо.
— Всегда бы так… И Чита не сорвалась бы… Прыгала бы себе и прыгала…
Солнечный луч раздвинул шторки, молча показал ему кукиш и, опасаясь Нюмкиного гнева, быстро скрылся за облаками. Нюмка пригрозил ему кулаком и поплелся домой.
Он вспоминал, что назван в честь папиного брата, погибшего в Одессе осенью сорок первого, и размышлял: «Если, как говорит мама, душа ТОГО Нюмки вселилась в него в августе шестидесятого, то Читина, тоже безвинно погибшая, в кого вселится она? И когда?»
* * *
Из окна 104-го этажа Всемирного торгового центра Манхэттен как на ладони. Но это только в солнечный день.
В пасмурный облако подкрадывалось к окну пуховым балконом, и Нюмке, для того чтобы увидеть Манхэттен, надо было сделать только один шаг — и полететь. Как на ковре-самолете.
Он так и делал, когда хотел отвлечься на пару минут от компьютера и расслабиться.
— Как? Как!? — непонимающе воскликнула тугоухая старушка.
— Раз коту одевается на шею, значит, кошейник, — гордо пояснил мужчина.
— Ну, ты изувер! — возмутился доселе молчавший прохожий. — Где это видано, чтобы кошку водили на поводке! Кошка же гордый зверь! Она от природы гуляет сама по себе!
Нюмка медленно отошел от бурно дискутирующей толпы и с ненавистью посмотрел на затянувшееся облаками небо.
— Всегда бы так… И Чита не сорвалась бы… Прыгала бы себе и прыгала…
Солнечный луч раздвинул шторки, молча показал ему кукиш и, опасаясь Нюмкиного гнева, быстро скрылся за облаками. Нюмка пригрозил ему кулаком и поплелся домой.
Он вспоминал, что назван в честь папиного брата, погибшего в Одессе осенью сорок первого, и размышлял: «Если, как говорит мама, душа ТОГО Нюмки вселилась в него в августе шестидесятого, то Читина, тоже безвинно погибшая, в кого вселится она? И когда?»
* * *
Из окна 104-го этажа Всемирного торгового центра Манхэттен как на ладони. Но это только в солнечный день.
В пасмурный облако подкрадывалось к окну пуховым балконом, и Нюмке, для того чтобы увидеть Манхэттен, надо было сделать только один шаг — и полететь. Как на ковре-самолете.
Он так и делал, когда хотел отвлечься на пару минут от компьютера и расслабиться.