JК
Обезьяна и сущность :: Хаксли Олдос Леонард
Страница: 5 из 30Большая панорама студии: полным ходом идут съемки мюзикла стоимостью в три миллиона долларов, в котором точно воспроизводятся все мельчайшие детали; две-три тысячи превосходно загримированных актеров; а в нижнем правом углу зритель после долгих поисков обнаруживает наконец Лаблина величиной с кузнечика, глумящегося над еще более тщедушным Иисусом.
— Но у меня была совершенно потрясающая идея сценария, — говорил Боб с тем жизнерадостным воодушевлением, которое для отчаявшегося человека служит альтернативой самоубийству. — Мой агент в восторге: считает, что я смогу продать ее за пятьдесят — шестьдесят тысяч.
И он начал рассказывать.
Все еще размышляя о Христе, стоящем перед Лаблином, я вообразил, как это написал бы Пьеро [8] : блистательно выверенная композиция, равновесие пустот и тел, гармоничных и контрастных тонов, все фигуры пребывают в несокрушимом покое. На головах у Лу и его ассистентов должны быть головные уборы фараонов в виде громадных перевернутых конусов из белого или цветного фетра, которые в мире Пьеро подчеркивают два обстоятельства — четкую геометрическую природу человеческого тела и причудливость жителей Востока. Несмотря на шелковистую легкость, складки каждого одеяния неизбежны и определенны, словно вырезанные из порфира силлогизмы, а все полотно пронизано присутствием платоновского божества [9] , которое с помощью математики навсегда превращает хаос в упорядоченность и красоту искусства.
Однако от Парфенона и «Тимея» [10] формальная логика приводит к тирании, которая в «Государстве» провозглашена идеальной формой правления.
— Но у меня была совершенно потрясающая идея сценария, — говорил Боб с тем жизнерадостным воодушевлением, которое для отчаявшегося человека служит альтернативой самоубийству. — Мой агент в восторге: считает, что я смогу продать ее за пятьдесят — шестьдесят тысяч.
И он начал рассказывать.
Все еще размышляя о Христе, стоящем перед Лаблином, я вообразил, как это написал бы Пьеро [8] : блистательно выверенная композиция, равновесие пустот и тел, гармоничных и контрастных тонов, все фигуры пребывают в несокрушимом покое. На головах у Лу и его ассистентов должны быть головные уборы фараонов в виде громадных перевернутых конусов из белого или цветного фетра, которые в мире Пьеро подчеркивают два обстоятельства — четкую геометрическую природу человеческого тела и причудливость жителей Востока. Несмотря на шелковистую легкость, складки каждого одеяния неизбежны и определенны, словно вырезанные из порфира силлогизмы, а все полотно пронизано присутствием платоновского божества [9] , которое с помощью математики навсегда превращает хаос в упорядоченность и красоту искусства.
Однако от Парфенона и «Тимея» [10] формальная логика приводит к тирании, которая в «Государстве» провозглашена идеальной формой правления.