Обезьяна и сущность   ::   Хаксли Олдос Леонард

Быть может, оно действительно так и было: выплеснув свои неприятности перед благожелательным слушателем, он почувствовал себя лучше,как-то приблизился к поэтам-романтикам.

Несколько минут мы молча шли мимо проекционных и домиков администраторов в стиле Чурригеры [13] . На дверях самого большого из них висела внушительная бронзовая табличка с надписью «Лу Лаблин».

— Как насчет прибавки? — поинтересовался я. — Может, зайдем, попробуем еще разок?

Боб скорбно усмехнулся, и снова наступило молчание. Когда он наконец заговорил, голос его звучал задумчиво:

— Бедный старина Ганди! Мне кажется, самым большим его секретом было умение ничего не желать для себя.

— Да, пожалуй, это один из его секретов.

— Боже, как хочется иметь поменьше желаний!

— Мне тоже, — с жаром согласился я.

— Ведь когда наконец получаешь желаемое, всегда оказывается, что это вовсе не то, о чем ты мечтал.

Боб вздохнул и опять замолк. Он явно размышлял об Акапулько, об ужасной необходимости перейти от затяжного к неминуемому, от смутного и показного к слишком уж конкретно плотскому.

Миновав улицу с административными домиками, мы пересекли стоянку для машин и углубились в ущелье между высоченными звуковыми павильонами. Мимо проехал трактор с низким прицепом, на котором стояла нижняя половина западной двери итальянского собора XIII века.

— Это для «Екатерины Сиенской».

— А что это?

— Новый фильм Гедды Бодди. Два года назад я сделал сценарий. Потом его передали Стрейгеру. А после его переписала команда О'Тула — Менендеса — Богуславского.