JК
Обгон :: Алексин Анатолий
Страница: 23 из 37Ненароком и про детской сад упомянем.
Директор напомнил мне чем-то «главную воспитательницу».
— В цирке так объявляют клоунов, — сказала я маме. — «Два Бульди — два!» Сама слышала…
— Определяющее — это уровень исполнения, а не форма объявления, — ответила мама.
Возразить директору я не осмелилась. Но было ясно: жизнь снова сталкивает меня с тёзкой! И фактически она меня опять дерзко обгоняет: сочинение написано для скрипки с роялем, а не для рояля со скрипкой.
Да, тёзка и на сцене умудрилась быть впереди: в свой полный — к сожаленью, высокий! — рост, а я ей подыгрывала сзади и сидя. И тут я оказалась во всем позади…
То был полонез польского композитора Венявского. На мое горе, и он требовал от скрипачки виртуозности, которую тёзка, как обычно, вызывающе проявила. Мне же оставалось послушно за ней плестись.
Мамино умение восхищаться другими — от Рахманинова до ее бывших соучениц, достигших гораздо «большего», чем она, — мне не передалось.
Тем более, что в успех привычно погружалась моя тёзка… Она отработанно делала вид, что стремится из своего успеха вынырнуть и скрыться от него за кулисами. «Знает, что ее заставят из-за кулис возвратиться!» — угадала я.
Она по требованию зала не сразу, но появилась… Букеты, однако, в свои руки не принимала, — и их укладывали на краю авансцены.
Директор напомнил мне чем-то «главную воспитательницу».
— В цирке так объявляют клоунов, — сказала я маме. — «Два Бульди — два!» Сама слышала…
— Определяющее — это уровень исполнения, а не форма объявления, — ответила мама.
Возразить директору я не осмелилась. Но было ясно: жизнь снова сталкивает меня с тёзкой! И фактически она меня опять дерзко обгоняет: сочинение написано для скрипки с роялем, а не для рояля со скрипкой.
Да, тёзка и на сцене умудрилась быть впереди: в свой полный — к сожаленью, высокий! — рост, а я ей подыгрывала сзади и сидя. И тут я оказалась во всем позади…
То был полонез польского композитора Венявского. На мое горе, и он требовал от скрипачки виртуозности, которую тёзка, как обычно, вызывающе проявила. Мне же оставалось послушно за ней плестись.
Мамино умение восхищаться другими — от Рахманинова до ее бывших соучениц, достигших гораздо «большего», чем она, — мне не передалось.
Тем более, что в успех привычно погружалась моя тёзка… Она отработанно делала вид, что стремится из своего успеха вынырнуть и скрыться от него за кулисами. «Знает, что ее заставят из-за кулис возвратиться!» — угадала я.
Она по требованию зала не сразу, но появилась… Букеты, однако, в свои руки не принимала, — и их укладывали на краю авансцены.