Обойденные   ::   Лесков Николай Семенович

- А вот что, Анна Михайловна! - сказал он, пройдясь несколько раз по комнате и снова остановясь перед хозяйкой, сидевшей за чайным столом над раскрытою книгою журнала.

- Что, Илья Макарович?

Художник долго смотрел ей в глаза и, наконец, с добродушнейшей улыбкой произнес:

- Махну-ка я, Анна Михайловна, в Италию.

- Это же ради каких благ?

- Еще раз перед старостью небо теплое увидеть. Душу свою обогрею.

- Э, не сочиняйте-ка вздоров! У кого душа тепла, так везде она будет тепла, и под этим небом.

Илья Макарович не умел сказать обиняком то, что он думал.

- Их посмотрю,- сказал он прямо.

- Ну, и что ж будет?

Илья Макарович долго молчал, менялся в лице и моргал глазами.

- Обрезонить надо человека; вот что будет! - наконец вымолвил он с таинственным придыханием.

- Это вы Долинского хотите обрезонивать! Он не мальчик, Илья Макарович. Ему уже не двадцать лет, сам понимает, что делает.

- И ее,- еще тише продолжал художник.

- Ее?

Илья Макарович сделал самую строгую мину и качнул в знак согласия головою.

- Дашу? - переспросила его Анна Михайловна.

- Ну, да.

- Не знаете вы, за что беретесь, мой милый! - отвечала, улыбнувшись, Анна Михайловна.

- Слово надо сказать; одно слово иногда заставляет человека опомниться,- таинственно произнес художник.

- Кому же это вы будете говорить, что вы будете говорить, и по какому праву, наконец, Илья Макарыч?

- Право! С подлецом нечего разбирать прав!

- Пожалуйста, только не горячитесь.