Обойденные   ::   Лесков Николай Семенович

- Да,- уронила Анна Михайловна, вспоминая лицо Долинского и опять невинно смущаясь.

- Не полюбить-то его почти нельзя!

- Нельзя,- сказала, улыбнувшись, Анна Михайловна.

- То есть именно, и говорю, черт его знает, каналью, ну, нельзя, нельзя.

- Нельзя,- подтвердила Анна Михайловна несколько серьезнее.

- Ну, вот и думаю: чего до греха, свихнет он Дорушку!

- Ничего я не вижу отсюда, а совершенно уверена... Да, Илья Макарыч, о чем это мы с вами толкуем, а?.. разве они не свободные люди?

Художник вскочил и неистово крикнул:

- А уж это нет-с! Это извините-с, бо он, низкий он человек, должен был помнить, что он оставил!

- Эх, Илья Макарыч! А еще вы художник, и "свободный художник"! А молодость, а красота, а коса золотая, сердце горячее, душа смелая! Мало вам адвокатов?

- То есть черт его знает, Анна Михайловна, ведь в самом деле можно с ума сойти! - отвечал художник, заламывая на брюшке свои ручки.

- То-то и есть. Вспомните-ка ее песенку:

То горделива, как свобода,

То вдруг покорна, как раба.

- Да, да, да... то есть именно, я вам, Анна Михайловна, скажу, это черт знает что такое!

Долго Анна Михайловна и художник молчали. Одна тихо и неподвижно сидела, а другой все бегал, а то дмухал носом, то что-то вывертывал в воздухе рукою, но, наконец, это его утомило. Илья Макарович остановился перед хозяйкой и тихо спросил:

- Ну, и что ж делать, однако?

- Ничего,- так же тихо ответила ему Анна Михайловна.