Обойденные   ::   Лесков Николай Семенович

нет! Во мне еще сидит какой-то червяк! Мне все скучно; я все как будто не на своем месте; все мне кажется... что я сделаю что-то дурное, преступное, чего никогда-никогда нельзя будет поправить.

- Что ж это такое? - спросила, медленно поворачиваясь к нему лицом, Дора.

- Не знаю. Я все боюсь чего-то. Я просто чувствую, что у меня впереди есть какое-то ужасное несчастье. Ах, мне не надо жить с людьми! Мне не надо встречаться с ними! Это все, что как-нибудь улыбается мне, этого всего не будет. Я не умею жить. Все это, что есть в мире хорошего, это все не для меня.

- Вас любят.

- И из этого ничего не будет,- отвечал, покачав головою, Долинский.- Я верю в мои предчувствия.

- А они говорят?

- Что что-то близится страшное; что что-то такое мое до меня близится; что этот враг мой...

- Близок?

- Да. Мать моя предчувствовала свою смерть, я предчувствую свою погибель.

- Не говорите этого! - сказала строго Дора.

- Пусть только бы скорее, истома хуже смерти.

- Не говорите этого! Слышите! Не говорите этого при мне! - сердито крикнула, вся изменившись в лице, Дора, и, окинув Долинского грозным, величественным взглядом, прошептала, пророк!

Ни один трагик в мире не мог бы передать этого страшного, разлетевшегося над морем шепота Доры. Она истинно была и грозна, и величественна в эту минуту.

- Зато,- начал Долинский, когда Дора, пройдясь несколько раз взад и вперед по берегу, снова села на свое место,- кончается мое незабвенное детство и с ним кончается все хорошее.

- Да...