Обойденные   ::   Лесков Николай Семенович

Гулять они вовсе эти дни не ходили и объявили m-me Бюжар, что через неделю уезжают из Ниццы. Даша то суетливо укладывалась, то вдруг садилась над чемоданом и, положив одну вещь, смотрела на нее безмолвно по целым часам. Долинский был гораздо покойнее, и видно было, что он искренне радовался отъезду в Петербург. Он страдал за себя, за Дашу и за Анну Михайловну.

"Тихо, спокойно все это надо выдержать, и все это пройдет,- рассуждал он, медленно расхаживая по своей комнатке, в ожидании Дашиного вставанья. А когда пройдет, то... Боже, где же это спокойное, хорошее чувство? Теперь спи, моя душа, снова, ничего теперь у тебя нет опять; а лгать я... не могу; не стану".

- Два дня всего нам остается быть в Ницце,- сказала один раз Даша,-пойдемте сегодня, простимся с нашим холмом и с морем.

Долинский согласился.

- Только надо раньше идти, чтоб опять сырость не захватила,- сказал он.

- Пойдемте сейчас.

Был восьмой час вечера. Угасал день очень жаркий. Дорушка не надела шляпы, а только взяла зонтик, покрылась вуалью, и они пошли.

- Ну-с, сядемте здесь,- сказала она, когда они пришли на место своих обыкновенных надбережных бесед.

Сели. Даша молчала, и Долинский тоже. В последние дни они как будто разучились говорить друг с другом.

- Жарко,- сказала Даша.- Солнце садится, а все жарко.

- Да, жарко.

И опять замолчали.

- Неба этого не забудешь.

- Хорошее небо.

- Положите мне, пожалуйста, ваше пальто, я на нем прилягу.