Обойденные   ::   Лесков Николай Семенович

Словно на волшебных крыльях воспоминание его облетало все ему некогда милое, все живущее далеко и спящее в своих тихих гробах. Детство, сердитый старик Днепр, раздольная заднепровская пойма, облитая таким же серебристым светом; сестра с курчавой головкой, брат, отец в синих очках с огромной "четьи-минеей", мать, Анна Михайловна, Дора - все ему было гораздо ближе, чем он сам себе и оконная рама, о которую он опирался головою. Он совсем видел эту широкую пойму, эти песчаные острова, заросшие густой лозою, которой вольнолюбивый черторей каждую полночь начинает рассказывать про ту чудную долю - минувшую, когда пойма целым Днепром умывалась, а в головы горы клала и степью укрывалась; видел он и темный, черный бор, заканчивающий картину; он совсем видел Анну Михайловну, слышал, что она говорит, знал, что она думает; он видел мать и чувствовал ее присутствие; с ним неразлучна была Дора. Они были где-то. Где же? Где-то, где и он; да и что за дело, где? Но она есть; она существует...-Умерла! - говорит себе Долинский, стоя в своем прежнем положении.- И что ж такое, что умерла? - Нет ее; совсем нет - сгнила... Эта воля, эта душа, этот ум - все, все это сгнило... Столько жизни пропало без следа... что ж я люблю теперь... в чем тела нет, нет Жизни; ни тени нет, ни звука слабого...

Среди жуткого ночного безмолвия, за спиною Долинского что-то тихо треснуло и зазвучало, как лопнувшая гитарная квинта. Долинский вздрогнул и прижался к оконнице.