Обойденные   ::   Лесков Николай Семенович

- Одно средство, братец мой, вам друг с другом расстаться,- отвечал, выслушав его исповедь, Журавка.

- Это, Ильюша, легко, брат, сказать.

- А сделать еще легче.

Долинский походил и в раздумье произнес:

- Не могу, как-то все это с одной, будто, стороны так, а с другой опять.

- Пф! Да брось, братец, брось, вот и вся недолга, либо заплесневеешь, бабы ездить на тебе будут! - восклицал Журавка.

Поживя месяц в Петербурге, Долинский чувствовал, что, действительно, нужно собрать всю волю и уйти от людей, с которыми жизнь мука, а не спокойный труд и не праздник.

- Ну, положим так,- говорил он,- положим, я бы и решился, оставил бы жену, а детей же как оставить?

- Детей обеспечь, братец.

- Чем, чем, Илья Макарыч?

- Деньгами, разумеется.

- Да какие же деньги, где я их возьму?

- Пф! Хочешь десять тысяч обеспечения, сейчас, хочешь?

- Ну, ну, давай.

- Нет, ты говори коротко и узловато: хочешь или не хочешь?

- Да, давай, давай.

- Стало быть, хочешь?

- Да уж, конечно, хочу.

- Идет, и да будет тебе, яко же хощеши! Послезавтра у твоих детей десять тысяч обеспечения, супруге давай на детское воспитание, а сам живи во славу божию; ступай в Италию, там, брат, итальяночки... уухх, одними глазами так и вскипятит иная! Я тебе скажу, наши-то женщины, братец, ведь, если по правде говорить, все-таки, ведь, дрянь.

- А я думаю,- говорил на другой день Долинский Журавке,- я думаю, точно ты прав, надо, ведь, это дело покончить.