Обойденные   ::   Лесков Николай Семенович

И уж извините, кумушка, две бутыльченки мы разопьем! Вот они, канашки французские! - воскликнул Журавка, торжественно вынимая из-под пальто две засмоленные бутылки.

Все глядели, посмеиваясь, на Илью Макаровича, на лице которого выражалось полнейшее блаженство опьянения.

- Хорошего, должно быть, о вас мнения остался этот Денкеров приказчик,-говорила Дора.

- А что же такое?

- Ничего; пришел говорить о заказе, сейчас натянулся и еще в долг пару бутыльченок выпросил.

- Да, две; и вот они здесь; вон они, заморские, засмоленные... Нельзя, Дарья Михайловна! Вы еще молоды; вы еще писания не понимаете.

- Нет, понимаю,- шутила Дора.- Я понимаю, что Дома вам нельзя, так вы вот...

- Тсс! тс, тс, тс... нет, ей-богу же для Несторки. Несторка... вам ведь он ничего, а мне он друг.

- И нам друг.

- Ну, нет-с, вы погодите еще! Я его от беды, от черта оторвал, а вы... нет... вы...

- "А вы... нет... вы",- передразнила, смешно кривляясь, Дора и добавила,- совсем пьян, голубчик!

- А это разве худо, худо? Ну, я и на то согласен; на то я художник, чтоб все худое делать. Правда, Нестор Игнатьич? Канашка ты, шельмец ты!

Журавка обнял и поцеловал Долинского.

- Вот видишь,- говорил, освобождаясь из дружеских объятий, Долинский,-теперь толкуешь о дружбе, а как я совсем разбитый ехал в Париж, так небось, не вздумал меня познакомить с Анной Михайловной и с mademoiselle Дорой.

- Не хотел, братишка, не хотел; тебе было нужно тогда уединение.

- Уединение! Все вздор, врет, просто от ревности не хотел вас знакомить с нами,- разбивала художника Дора.