JК
Одесса - мама :: Севела Эфраим
Страница: 9 из 92Их конные площадки сбились в кучу в стороне, дожидаясь, хрустя овсом и сеном, когда они понадобятся хозяевам.
А хозяева беспечно спят на горячей пыльной земле, сдвинув картузы на глаза, и храпят пушечными взрывами из волосатых ноздрей, насмерть вспугивая зеленых портовых мух, по дурости присевших отдохнуть на липких от пота толстомясых кирпичных лицах.
Их толстые, как чугунные тумбы швартовых кнехтов, ноги раскинуты привольно, выставив морю двойные подошвы яловых сапог. Эти подошвы, нацеленные на корабли и на назойливых чаек, так обширны, что на них поместилось множество букв, выведенных мелом:
МЕНЬШЕ, ЧЕМ ЗА РУБЛЬ, ПРОСЬБА НЕ БЕСПОКОИТЬ!
И следует понимать это так, что меньше, чем за рубль никто из этого уважающего себя племени не только не вступит в разговор, но даже не пошевелится.
Маленький верткий еврей в белом костюме и галстуке-бабочке тычет тросточкой в эти неимоверные подошвы спящих биндюжников, диву даваясь таким разбойничьим ценам. Его проваленный беззубый рот изрыгает шипение.
Цудечкес. Кошмар! Абсолютный нонсенс! Грабеж средь бела дня! Скоро вы не найдете во всей Одессе даже одного честного человека!
Биндюжникам его шипение, как жужжание одинокой заблудшей мухи, абсолютно до лампочки. В ответ лишь гуще взревел храп, и, вспугнутые с кирпичных лиц, мухи закружили вокруг соломенного канотье Цудечкеса.
А хозяева беспечно спят на горячей пыльной земле, сдвинув картузы на глаза, и храпят пушечными взрывами из волосатых ноздрей, насмерть вспугивая зеленых портовых мух, по дурости присевших отдохнуть на липких от пота толстомясых кирпичных лицах.
Их толстые, как чугунные тумбы швартовых кнехтов, ноги раскинуты привольно, выставив морю двойные подошвы яловых сапог. Эти подошвы, нацеленные на корабли и на назойливых чаек, так обширны, что на них поместилось множество букв, выведенных мелом:
МЕНЬШЕ, ЧЕМ ЗА РУБЛЬ, ПРОСЬБА НЕ БЕСПОКОИТЬ!
И следует понимать это так, что меньше, чем за рубль никто из этого уважающего себя племени не только не вступит в разговор, но даже не пошевелится.
Маленький верткий еврей в белом костюме и галстуке-бабочке тычет тросточкой в эти неимоверные подошвы спящих биндюжников, диву даваясь таким разбойничьим ценам. Его проваленный беззубый рот изрыгает шипение.
Цудечкес. Кошмар! Абсолютный нонсенс! Грабеж средь бела дня! Скоро вы не найдете во всей Одессе даже одного честного человека!
Биндюжникам его шипение, как жужжание одинокой заблудшей мухи, абсолютно до лампочки. В ответ лишь гуще взревел храп, и, вспугнутые с кирпичных лиц, мухи закружили вокруг соломенного канотье Цудечкеса.