Однофамильцы   ::   Залыгин Сергей

Так вот, нынче видел он сон: развалины без конца, без края - город разрушен огромный, при такой огромности бывшего города обязательно должна быть какая-нибудь река, и ее берега должны быть гранитными, какое-нибудь озеро или море должны быть? Но ничего, никакой воды здесь почему-то не было. Кирпич, бетон, песок, железо, неопределенный стройматериал, а в недрах развалин, в каждой груде, - камеры и даже бараки. В бараках заключенные, само собою, голодные, но послушные необыкновенно, - входит начальник, а они уже стоят в шеренгу и по ранжиру: с правого фланга метра по три росту, с левого вовсе лилипутики. Стоят неподвижно, и никто не чешется. Будто вшей на них ни одной. Начальник волосатый, зубы наружу, на кого пальцем укажет - тот в тот же миг из строя исчезает. Так же мгновенно, как умеет это Костенька. Но все это не самое удивительное, но вот при начальнике писарь, карандаш на веревочке через шею, он что-то быстро-быстро записывает не на бумагу, а на ржавую железку, и кажется Бахметьеву К. Н. - знакомая ему фигура. Кто такой? Не может быть, но все равно так и есть: писарь этот он - Бахметьев К. Н. Еще не проснувшись, Бахметьев К. Н. плюется: тьфу! - а проснувшись, не понимает: что за сон? откуда и как явился? Он лежит неподвижно, шевелением легко спугнуть догадку, и вот в чем, оказывается, дело: дело в том, что и в немецких лагерях, и в подземной Воркуте появлялась бы у него возможность прилепиться к начальству, чуть-чуть, а понравиться ему. Он крепкий был парень, выносливый, быстрый, толковый, хоть пленный, хоть заключенный, а все равно начальники его примечали, бросали на него свой взгляд.