JК
Офицеры и джентльмены :: Во Ивлин
Страница: 872 из 997Он принимает страдания и несправедливости… Количественные критерии здесь неприменимы…»
В это время проходила Тегеранская конференция, на которой количественные критерии имели первостепенное значение.
В конце первой недели декабря 1943 года, как свидетельствуют исторические записи, мистер Уинстон Черчилль показал мистеру Рузвельту сфинкса. Ободренные уверенностью своих военных советников в том, что немцы капитулируют этой зимой, два могущественных пожилых джентльмена обошли вокруг колосса, молча наблюдая, как вечерние тени смягчают черты этого древнего изваяния. Несколькими часами позднее то же самое солнце скрылось за горизонтом и в Лондоне, не с такими контрастными световыми тенями, как в пустыне, а постепенно тускнея в пелене дождя и оставляя в темноте мокрые неосвещенные мостовые города. В этот час с почти таким же самодовольным и мыслящим выражением на лице, с каким лидеры «Свободного мира» созерцали сфинкса, дядюшка Перегрин, стоя у раскрытой двери, созерцал женщину, нажавшую на кнопку звонка его квартиры.
— Я пришла повидаться с Гаем Краучбеком, — сказала она.
На лестничной площадке было темно. Коридор был освещен очень слабо. Дядюшка Перегрин считал затемнение важной мерой и строго и неукоснительно соблюдал все относящиеся к этой мере правила.
— А он ожидает вас?
— Нет. Я только что узнала, что он здесь. Вы не помните меня? Вирджиния.
— Вирджиния?
— Вирджиния Краучбек, по тому времени, когда вы знали меня.
— О! — воскликнул дядюшка Перегрин.
В это время проходила Тегеранская конференция, на которой количественные критерии имели первостепенное значение.
В конце первой недели декабря 1943 года, как свидетельствуют исторические записи, мистер Уинстон Черчилль показал мистеру Рузвельту сфинкса. Ободренные уверенностью своих военных советников в том, что немцы капитулируют этой зимой, два могущественных пожилых джентльмена обошли вокруг колосса, молча наблюдая, как вечерние тени смягчают черты этого древнего изваяния. Несколькими часами позднее то же самое солнце скрылось за горизонтом и в Лондоне, не с такими контрастными световыми тенями, как в пустыне, а постепенно тускнея в пелене дождя и оставляя в темноте мокрые неосвещенные мостовые города. В этот час с почти таким же самодовольным и мыслящим выражением на лице, с каким лидеры «Свободного мира» созерцали сфинкса, дядюшка Перегрин, стоя у раскрытой двери, созерцал женщину, нажавшую на кнопку звонка его квартиры.
— Я пришла повидаться с Гаем Краучбеком, — сказала она.
На лестничной площадке было темно. Коридор был освещен очень слабо. Дядюшка Перегрин считал затемнение важной мерой и строго и неукоснительно соблюдал все относящиеся к этой мере правила.
— А он ожидает вас?
— Нет. Я только что узнала, что он здесь. Вы не помните меня? Вирджиния.
— Вирджиния?
— Вирджиния Краучбек, по тому времени, когда вы знали меня.
— О! — воскликнул дядюшка Перегрин.