Олимпия   ::   Кнорре Федор

Ах, милая, в театре мне многие завидуют, что выдвигаюсь - ах-ах! - что у меня такой муж и мордочка. А жизнь у меня на самом деле нелегкая. Булахович - ведь он пожилой и избалованный. А какая я хозяйка? Я не могу, я не должна тратить время на домашние дела, на эти дрязги, ведь правда? Вы меня понимаете? И теперь на меня обрушилось еще одно: мне приходится расстаться с моей роскошной Лизкой, и я остаюсь как подкошенная.

- Я ее видела. Такая тихая. Она приносила в театр ваши вещи, да?

- Да, да, да, вещи приносила и с виду такая, а на самом деле грубая и недобросовестная. Булахович видеть ее не может. Словом, Валерия Александровна, никто во всем свете спасти меня не может. Вы моя спасительница.

- Диночка, я что-то не... ведь Лиза у вас была... Она домработница?

- Так это Лиза, а вы будете совсем другое! Вы будете у нас полноправной... полномочной... ну, полновластной хозяйкой дома!

- Я?.. - спросила Валерия. - У вас? - отводя в сторону взгляд, чувствуя, что все лицо у нее сейчас начнет неудержимо заливаться краской стыда - не за себя даже, не за Дину, а за невыносимо неудобное, какое-то постыдное положение, которое вдруг изменило все в комнате, переставило значение произнесенных слов, наполнило чем-то тягостным воздух, от чего хотелось скорей убежать и спрятаться.

- Я давно мечтаю о таком человеке, как вы. Я говорила о вас Булаховичу. Показывала вас издали, и он сказал, что вы подходите, а он очень опытный и недоверчивый. Вы подумайте.