Олимпия   ::   Кнорре Федор

- Взбесилась она, эта дрянь? Ты сказала ей, что она дрянь? Выскочка несчастная! Ты сказала?

- Нет, я ей не сказала, я ничего не сказала, мне стало так невыносимо неловко... Как мы готовились! Я ей совала в руки наш альбом, а она сказала: "У нас еще будет время!" Ты понимаешь, когда я буду на кухне, она зайдет, и мы поговорим!.. Я ничего не хотела, только бы она ушла поскорей.

- Ну так я ей скажу! Я с ней поговорю!

Иван Сергеевич долго свирепо шагает по комнате, изобретая самые язвительные ответы Лузовой, он то кричит на нее, то цедит ледяным тоном:

- Вы еще девчонка перед моей супругой! Вы сумели увести вашего Булаховича от жены и детей, так сумейте сами его нежить и баловать! И ставить ему компрессы, не знаю уж там куда!

- Это неблагородно, - тихо говорит Валерия Александровна.

- Хорошо! - рычит, налетая на стол и потирая ушибленную ногу, Иван Сергеевич. - Я подойду к ней и изысканно вежливо скажу: "Гражданка Лузовая, вы предложили моей жене, артистке оперы, пойти к вам в кухарки? А знаете ли вы, что в те годы, когда на сцене замерзала вода, она вместе с другими, бледная от голода, выходила в легком платье и весело пела ради того, чтобы..."

- Она это знает, - упавшим голосом сказала Валерия. - Она это все знает, и ей это совершенно неинтересно. Я очень устала, давай помолчим.

Немного погодя она неожиданно спокойно спросила:

- Что сегодня по телевизору? - и сама повернула ручку выключателя.

Экран ожил и зашумел.

- Что это они делают? - спросила Валерия.