Олимпио, или Жизнь Виктора Гюго   ::   Моруа Андрэ

Он сгорбился, исхудал, пожелтел, челюсти его судорожно сжимались. С ним обращались теперь лучше, чем вначале. Платье и белье ему починили, а главное, разрешили иметь при себе любимые его книги - Вергилия, Горация, Саллюстия, ряд работ по математике, химии и военному делу. До свидания с Софи он как будто смирился со своей участью, и Савари говорил, что его только вышлют из Франции: изгнание - это милосердие тиранов. Вмешательство женщины сильного характера все изменило.

С апреля 1812 года она вошла в сношения с аббатом Лафоном, стремившимся объединить роялистов и республиканцев в широком заговоре против императора. Софи добилась (через директора полиции, однокашника Лагори по лицею Людовика Великого), чтобы узника перевели в тюрьму Ла-Форс, где режим был таким мягким, что заключенным дозволялось принимать посетителей и даже угощать их обедом. Затем Софи Гюго вошла в сношение с генералом Мале, "легкомысленным республиканцем", который клялся и божился Брутом и Леонидом, но соглашался порадеть установлению власти "доброго и справедливого" короля. Наполеон был в России. Чего легче, как пустить слух о его смерти и создать временное правительство?

Лагори не доверял Мале, считая его сумасбродом. "Тут нужен мудрый человек, - говорил он, - а нам дают фанфарона". Разочарованный узник читал Саллюстия, восхищался энергией Катилины, но думал: "Какое безумие затеяли! Лишь только узнают, что известие ложное, все рухнет".