Олимпио, или Жизнь Виктора Гюго   ::   Моруа Андрэ

"

Поль Мерис и Эдуар Локруа торопили его возвратиться в Париж, чтобы заняться там политической деятельностью. Но он был убежден, что спасением для него является только Гернси: "Здесь я за неделю сделаю больше, чем в Париже за целый месяц". И качество не уступало количеству. Когда умер "добрый Тео", Виктор Гюго написал в своей "Надгробной элегии" несколько самых прекрасных строф во всей французский поэзии:

Поэт и друг ушел от нашей черной яви,

Покинул суету, чтоб вечно жить во славе...

Я кланяюсь тебе у входа в этот склеп...

И я - вслед за тобой. Не затворяйте входа.

Здесь исключений нет, так" требует природа;

Все будут скошены - закон неумолим!

Сойдет во мглу, куда, бледнея, мы спешим,

Весь наш великий век и все его титаны.

Чу! Гулом полнятся материки и страны:

То рушатся дубы, стволов растет гора

Для погребального Гераклова костра

[Виктор Гюго, "Теофилю Готье" ("Все струны лиры")].

Вот оно, высшее, несравненное мастерство.

Жюдит Готье - Виктору Гюго:

"Спасибо, дорогой мэтр. С тех пор как он ушел от нас, это для меня первая радость... Как он был бы счастлив, увидев эти строки, почесть, которую бог воздал ученику. Но стихи написаны не вашим дорогим для меня почерком. Не пришлете ли мне саму рукопись?.."

Виктор Гюго - Жюдит Готье:

"Мадам, шлю рукопись... Дорогой всем нам и тонкий поэт, который был вашим отцом, вновь оживает в вас. В поисках идеала он создал вас, вас, которая как женщина и светлый ум - воплощение совершенной Красоты.